Светлана
3 апреля 1968 года
Дорогая Светлана,
Спасибо за Ваше письмо. Хотел ответить раньше, но владыка Иоанн, которого я видел в Нью-Йорке, сказал мне, что Вы на время выехали из Принстона. Он жалел очень, что не повидался с Вами в Нью-Йорке. Но может быть, он встретился с Вами в Принстоне, куда отсюда его отвезли Джапаридзе.
Ваши “комментарии” к статье и к книгам — очень интересны. Насчет книги Лермолова, я, по правде сказать и между нами, этой книге не очень верю, хотя и Суварин, и в свое время Николаевский ее показаниям и ее рассказам вполне верили. Дело в том, что русского текста книги нет. А это всегда плохо и наводит на всякие размышления, ибо всем известно, как иностранные редактора обрабатывают книгу (сырой материал). И уж очень много у нее “встреч” и с тем, и с другим. О Сванидзе (Беседовский) говорить не приходится. Троцкий, конечно, источник достоверный, но и кроме него были воспоминания абсолютной достоверности, напр., Арсенидзе (чудесный был человек, да он, кажется, и сейчас жив). Его воспоминания были опубликованы в “НЖ”.
История с изданием Вашей книги — это мрачная страница, Вы попали в самый водоворот дельцов и бизнесменов, для которых все дело в том, чтобы сорвать какие-то деньги (и даже очень большие — для себя). О Жан-Жак Мари: боюсь, что тут тоже была какая-то небрежность, ибо он из окружения “какой-то Триолешки” (как называла Ахматова малопочтенную Эльзу), и тут небрежность могла идти рука об руку с некоторой даже злонамеренностью. Увы, за свою литературную жизнь на Западе я знаю и не такие случаи, я знаю даже случаи, когда издавали книги только для того, чтобы их похоронить, а не распространять. Тут на многое можно налететь, причем с виду все будет обстоять как будто совершенно “по-джентльменски”. Ну, ничего не поделаешь, это серьезный урок — и если Вы напишете новую вещь, то будете уже “ученой”.
Бармин Вам прислал книгу в подарок. Он говорил со мной как-то по телефону, и я спросил его. Он очень хочет, чтобы Вы ее прочли и сказали о ней Ваше откровенное мнение. Ничего не написал на ней, ибо не хотел быть навязчивым, тем более, что о Сталине, как он сказал, он пишет очень резко в своей книге. О замеченных Вами ошибках я ему ничего не говорил. Если прочтете всю книгу и дадите Ваш отзыв, то тогда могу при случае (я с ним иногда переговариваюсь по телефону) сказать ему, если Вы захотите.
Кстати, выдумка про Розу Каганович ведь ходила по всему миру. Скажите, но вообще-то в мире существовала такая Роза? Или нет? Вы ее не знавали? Я читал книгу Бармина очень давно и плохо помню.
Ну вот, по пунктам ответил на Ваше письмо. Теперь вот о чем. Получили ли Вы кн. 90 “НЖ”? Там есть очень интересное письмо Ю.В.Мальцева к У. Тану и к Подгорному. Я это получил из СССР, от верного человека, бывшего там. Отправил У Тану заказным с обратной распиской — и русский текст и английский перевод. “Обратная расписка” пришла назад, но он мне на письмо, конечно, не ответил, да я и не надеялся. Но в советскую делегацию — передаст. В “НЖ” сразу же звонила какая-то личность, когда журнал еще не вышел, и по всему разговору было ясно, что это кто-то из советских, вероятно из ООН.
Читал как-то в газетах, что Вашего знакомого Л.Копелева как-то “репрессировали” (пока что, кажется, только исключили из партии) за выступление в защиту Галанскова, Гинзбурга и др.
Ну вот, “закругляюсь”. Кончаю. Жена моя поправилась настолько, что уже ходит, делает покупки и пр. Так что если Вы приедете в Нью-Йорк, то будем очень рады видеть Вас у нас.
Всего Вам хорошего,
искренне Ваш
Роман Гуль
6 сентября 1969
Дорогой Роман Борисович,
Простите за книжку “with thé compliments” — я просто хотела ускорить процесс пересылки по почте и дала в Harper&Row список, кому послать. Сама тоже занимаюсь рассылкой по почте своих экземпляров, каждый день краснея оттого, что… ну, это я уже высказала в письме в “Н.Р.С.”.
Я Вам пошлю экземпляр книги от себя (а не от моих издателей!), как только получу еще здесь, в Принстоне; а пока что, надеюсь, Вы прочтете (и тогда, м.б., в самом деле перешлете книжку А.Кузнецову?) Было бы хорошо. Я с ним незнакома, его истерики мне не очень нравятся — все-таки он мужчина, а не “баба”, но я знаю и понимаю, что он на пределе нервного переутомления.