Карась нагнулся и набрал в горсть мелкие самородки олова и меди. Они были совсем свежие, и ярко блестели.
- Я никогда не видел таких камней! Я верю тебе, Уоми. Говори, что мы будем с ними делать?
Прежде всего, мы накопали на берегу глины, из которой люди Ку-Пио-Су делали горшки, добавили туда песок, и я вылепил из глины форму длиной сантиметров тридцать, а шириной – десять. Потом я взял самый лучший, тщательно обработанный наконечник копья, какой только смог найти, и вдавил его в сырую глину. Готовую форму мы поставили сушиться, сначала в тени, чтобы она не растрескалась, а через три дня перенесли на солнце, еще на три дня, после чего хорошенько обожгли на огне, и форма осталась целой, не треснула.
Найдя хороший глиняный горшок, тщательно обожженный на огне, я сложил из камней подобие печи, в которую сверху ставился горшок, а снизу можно было подкладывать дрова. Насыпав в горшок несколько горстей смеси олова и меди, мы разожгли огонь и поддерживали его целый день. К концу дня нам удалось расплавить в горшке компоненты бронзы (олово расплавилось очень быстро и постепенно растворило в себе медь).
Поставив рядом готовую форму, я разобрал переднюю стенку печи, и с помощью толстых деревянных палок наклонил горшок так, чтобы расплав полился в форму. Все отлично получилось – форма заполнилась расплавленной бронзой, которая застыла в ней. Остаток бронзы я вылил на землю, чтобы освободить горшок.
Без труда выковыряв из формы остывшее грубое изделие, причем форма при этом осталась целой, я протянул его Карасю. Он взял бронзовый слиток в руки, повертел его в разные стороны и заявил, что теперь остается только отшлифовать его на точильном камне. Но, когда началась шлифовка, выяснилось, что точильный камень, сделанный из песчаника, очень быстро стирается твердой бронзой. Оставив Карася шлифовать наконечник копья, я пошел туда, где был наш «рудник» и создал, под тонким слоем почвы, целую кучу больших брусков и пластинок из крупнозернистого корунда. Когда я принес парочку Карасю, тот пришел в восторг. Теперь работа пошла гораздо быстрее, и уже на следующий день у нас был отлично обработанный бронзовый наконечник копья.
Мы собрали на площади всех охотников и показали им наше изделие, уже закрепленное на конце дубового древка. Охотники рассматривали наше оружие, ощупывали бронзу, восхищались твердостью и остротой металла, а когда я метнул копье так, что наконечник до половины вошел в дерево, а потом вытащил его целым и неповрежденным, они радовались, как дети, и стали просить, чтобы мы изготовили каждому охотнику такое копье.
Поскольку Карась сам уже освоил процесс плавки и отливки, я навербовал ему в помощники несколько человек, в том числе и подростков, из которых Карась выбрал лучших, и работа пошла. Карась делал из глины формы для отливки разных изделий – наконечников копий, стрел, топоров. Он сам придумал вставлять в глиняную форму палки, чтобы бронза, обтекая их, образовывала выемки и отверстия – потом оставалось только выдолбить пригоревшее к стенкам отверстия дерево. Самая трудная работа выпала на долю тех, кто шлифовал готовые изделия, но работники не ленились, и уже через месяц у нас было достаточно оружия, чтобы вооружить всех мужчин Ку-Пио-Су. Бронзовые топоры и долота, насаженные на рукоятки, значительно облегчили обработку дерева, и, как я и предсказывал, Карась с помощниками доделал свою лодку за месяц.
* * *
Все это время Мандру пристально следил за мной, движимый страхом и ненавистью. Кунья насколько раз слышала их разговоры с Пижму, спрятавшись под шкуры, лежавшие на нарах. Она передавала эти разговоры Нае, а Ная пересказывала мне.
Мандру говорил, что по ночам я прихожу душить его во сне. Пижму настаивал, что меня надо убить. Но к этому времени наша с Карасем работа по изготовлению бронзового оружия подняла мой авторитет в Ку-Пио-Су на недосягаемую высоту, и никто из стариков не решался открыто выступить против меня.
Однажды утром старого Мандру нашли мертвым на нарах в его хижине, и весь поселок стал готовиться к его похоронам. Собрался совет стариков, и Кунья, снова зарывшись в шкуры, слышала, что они говорили. Совет выбрал Пижму старейшиной охотников.
- Старики, - сказал новый старейшина. – Думайте, кто убил Мандру?
Он рассказал, как Мандру боялся Уоми, и как Уоми приходил каждую ночь душить его. Старики ахали и удивлялись, но никто открыто не поддержал Пижму, когда он стал настаивать, что Уоми надо сжечь на костре. Решение отложили до конца похорон Мандру, которые должны были продлиться три дня.