– Я человек, – я вышел вперёд, приготовившись «порадовать» дендрита плетением, парализующим анимированную растительность… Однако, оно не понадобилось.
– О, верно, да, мне памятен сей род, – покивало своим словам анимированное дерево. – Свою погибель он в себе несёт и стольких губит за свой краткий век, слепой и безрассудный человек. Позволь и мне назвать себя, мой друг: Старейший, но верней – Великий Дуб. Мою поспешность соизволь простить, могу ли я о милости просить?
Одержимый склонился в поклоне и приложил четырёхпалую «кисть» к груди.
– А ты можешь рассказать об этом лесе? – я заинтересованно склонил голову к плечу. – Туман, что окружает центр леса… Кем и как он создан? Мы не смогли рассеять эти чары и успокоение пространства было очень быстро пересилено. Что за существо сидит в чаще?
– Я рассказать могу лишь то, что древо знает, – Дуб распрямился и в углах закрытого ветвями дупла, уверен, притаилась лёгкая усмешка. – Не знаю, как тебе, а мне того хватает.
– Чего же хочет говорящее бревно? – поинтересовалась Морриган. – Хорошо, что Алистера с нами нет, он мог бы принять это слишком близко к сердцу… Бедняжка.
– Исполни просьбу скромную мою и слово я помочь тебе даю, – дерево подчёркнуто обращалось лишь ко мне, вызывая у знакомых с повадками демонов ощущение некоего подвоха. – Во мне одной лишь думы власть: одна преследует напасть. В рассветный час недавних пор похитил желудь некий вор.
– Желудь? – фыркнула Шейла. – Какая польза от… Желудя?
– То суть, то семя корня моего, и жизни я не мыслю без него. Увы, не в силах я пойти за ним, а без него умру, развеюсь в дым, – печально склонил ветви демон.
– Очевидно, живые деревяшки ещё уязвимее маленьких мешочков с костями, – с достоинством хмыкнул голем.
– Хорошо, но где же мне найти твой… Желудь? – спросил я, непроизвольно потерев большим пальцев золотой ободок на указательном пальце. Дерево прислушалось к чему-то в Тени, задумчиво кивнуло и протянуло к нам руку, на которой моментально начал образовываться молодой побег. Простенькая палка буквально впитывала Силу и душу демона, удлиняясь и покрываясь корой, не уступающей по прочности сильвериту: как сложно разрушить душу, так сложно разрушить и её «неестественный» сосуд. Наконец, процесс выращивания «гробницы души», как красиво порой называются сосуды разделённой сути, завершился и демон лёгким движением когтистого «пальца» срезал его и уронил мне в руку.
– Ступай на восток, там вора искать. А я, недвижимый, здесь буду ждать, – дуб распрямился и продолжил: – Сей посох – часть меня, дорогу он тебе укажет без труда.
Не успели мы удалиться и на сотню шагов, как Морриган, жадно пожирая глазами посох, протянула:
– И это всё? Просто палка?
Я легко улыбнулся и качнул головой:
– Ты же слышала, что сказал демон: эта палка – его часть.
– О, мы заметили, – снисходительно протянула Шейла.
– В более… буквальном смысле, – я покосился на старательно смотрящую вперёд ведьму и окончательно уверился, что об этой магии она, как минимум, слышала. – Эта палка до сих пор его часть, собственно, в этом и есть источник её силы, и сейчас он вполне может присутствовать при нашей беседе. А если основное тело будет уничтожено, он сможет остаться в нашем мире и вселиться во что-нибудь ещё.
– О, превосходно, – скривилась в омерзении Шейла. – Палка, которая одержима демоном. И зачем же эта гадость нам нужна?
– Ты же видела барьер, – я пропустил через посох успокоение растений и довольно кивнул: инструмент усиливал природную и ментальную магию на добрых пятьдесят сотых долей и лишь незначительно – всё остальное.
– Видела, – с недовольством, присущим всем гномам при обращении с магией, протянула Шейла. – Но не поняла, как он работает… И что вы с ним пытались сделать – тоже.
– Простейший пространственный лабиринт Д’Элембера-Ганса с ментальной надстройкой Шейна-Брайта, запитанный магией крови от жизненной силы элементов леса, – равнодушно пояснил я.
– О, стало понятнее, – саркастично ответил голем. – А эти элементы – это растения?
– Не только и не столько, – я задумчиво запустил руку в отросшие до пятого позвонка волосы. – Ещё животные, грибы, вирусы, бактерии… Вообще всё, имеющее свою жизненную силу, что живёт в лесу. Зато теперь мы знаем, что в этом лесу есть, во-первых, старый демон, который, по сути, и есть этот лес, а во-вторых – он, в какой-то мере, ответственен за проклятие.
– И есть этот лес? – вмешался Давет, до поры предпочитавший помалкивать. Вообще в нашем отряде самым общительным неожиданно оказался я: ремесло бывшего вора не предусматривало болтливости, кунари и Шейла были не слишком говорливы, а Морриган… Она считала важными и стоящими потраченного времени лишь разговоры о магии и себе, не слишком отличаясь в этом от большинства обличённых властью людей… И женщин. – Разве тогда всё это не должно хотеть нас убить? И как тут завелись сильваны?
– Я не совсем верно выразился, прошу меня извинить, – вежливо склонил голову я. – Видишь ли… При желании демон может вселиться не в объект, а в… понятие, если угодно, но это делает его крайне уязвимым и урезает возможности до возможностей одержимого понятия, да иногда остаются примитивные возможности в том, что демону даётся проще всего. Например, вселившись в игру в ножички, демон Гнева сможет корректировать полёт ножичков, зажигать их, притягивать к игрокам и принуждать их продолжать игру… Так или иначе. Но его сможет убить даже искренняя молитва, а точнее – вера в её избавляющую силу.
– Тогда зачем же?.. – потерял логическую нить Давет.
– Затем, что некоторые демоны рождаются в этом мире и не слишком стремятся в Тень.
– То есть?.. – Давет замер с приоткрытым ртом и остекленевшим взглядом, словно увидев привидение. Кажется, у кого-то был интересный жизненный опыт с иными обитателями этого мира.
– Да, то, что в детских сказках называют лешими, водяными, домовыми, барабашками, русалками, Духами Леса и прочими красивыми словами – демоны нашего мира, зародившиеся из людской веры в чудеса. Обычно такую судьбу встречают виспы, случайно оставшиеся в нашем мире достаточно долго и привлёкшие внимание смертных. Людская вера даёт им Силу, иногда – знание, волю и, конечно же, разум, строго ограниченный в том, что «известно» людям: например, «русалка» не сможет метнуть огненный шар, а «Дух Леса» – наколдовать Руку Зимы. Хотя, технически, никаких помех тому может и не быть.
Посох в моей руке дёрнул навершием вперёд и вправо, и мы последовали его указанию. За спиной раздался сухой треск, как будто переломили вязанку стеблей камыша, но стёкшее с посоха успокоение растений заморозило сильванов.
– Дайлен… – замялся Давет. – А ты ведь маг?
– Верно, – спокойно ответил я, отводя в сторону вылезшую на узкую тропу ветвь какого-то куста.
– Но ведь Усмирённые…
– Я же говорил, что Усмирение в моём случае пошло не по плану? Я сохранил магию и разум, приобретя некоторые полезные свойства… Точнее, вернул разум и магию, – я замедлился, подозрительно разглядывая узкую тропку, ныряющую меж двух довольно высоких и крутых холмов, но не заметил никого наверху и спокойно шагнул вперёд. – Давно догадался?
– Ещё в Лотеринге, – смущённо сказал бывший вор. – Но почему это понял только я? Или…
Давет замолчал, потерянно оглядев наших ничуть не удивлённых спутников.
– Или, – проронил Стэн. – В Редклифе было слишком много магии для одной ведьмы. И она была разной – мы чувствуем это.
– Я заметила сразу, как только увидела, – пророкотала Шейла. – Это очевидно, когда ты видишь лишь мир магии. Но никто не спрашивал меня… Да и зачем мне рассказывать чужие секреты?
– А чем, ты думал, мы занимаемся по ночам? – с непробиваемым ехидством поинтересовалась Морриган. – В карты играем?
– Ну… Я… – Давет покраснел и отвёл взгляд в сторону.
– Нет, и это тоже, – рассмеялась ведьма. – Но не всё же время!
– Остальное время мы… Обмениваемся опытом, – я хмыкнул возникшей двусмысленности. – Я наиболее… Одарён в школах Энтропии и Духа, а Морриган – элементалист и немного целитель, освоивший пару фокусов из моих школ.