– Здесь кто-нибудь есть? – безошибочно повернулся ко мне храмовник, едва я приблизился. – Благослови тебя Создатель, дитя.
Я едва заметно улыбнулся – кому как не мне знать, что Создатель уже никого никогда не благословит. Нет, в Тени ещё мелькает отзвук его Силы и называть его там может быть неосмотрительно – если ты не его ярый поклонник, конечно – но сам он давно мёртв, а душа его покинула этот мир.
– Мир тебе, воин, – доброжелательно ответил я. Почему-то мне импонировал этот немолодой человек, хотя большинство членов их Ордена вызывали подспудное желание приложить какой-нибудь пакостью. – С тобой всё хорошо?
– Не бойся, – со смехом в голосе ответил облысевший человек. – У моих глаз ещё достаточно силы, чтобы разглядеть тебя.
– Меня зовут Дайлен, я Серый Страж, – сказал я и тут же заинтересованно продолжил. – Кто ты?
– Приятно познакомиться с тобой, – склонил голову храмовник. – Я – сэр Отто, храмовник. Я лишился зрения во время битвы с могущественным магом крови. Он призвал пламя из пустоты и обжег мне лицо. Шрамы постепенно вылечились, но зрение ко мне так и не вернулось.
– Мне жаль, – ответил я, с удивлением уловив в себе сочувствие.
– Не стоит. Многие мои братья погибли в той битве. Я жив и здоров… Ну, разве что чуточку слеп, – пошутил сэр Отто.
– Что здесь делает храмовник? – поинтересовался я. – Обычно вы не заходите сюда.
– До нас дошли слухи, что где-то в эльфинаже скрывается шайка малефикаров, – пожал плечами храмовник.
– А ты в состоянии сразиться с ними? – скептично поинтересовался я.
– Увы, больше нет, – с сожалением покачал головой сэр Отто. – Зато у меня есть накопленный с годами опыт. Порой сама охота не менее сложна, чем её финал, так что я тружусь во славу Создателя, как могу.
– Ты нашел что-нибудь? – с интересом спросил я, желая узнать, насколько хорош храмовник.
– Я не нашел никаких следов малефикара в эльфинаже, – ответил он, заставив меня испытать изрядную долю удивления… А в следующую секунду я уловил тщательно скрытый обман – не будь я столь сосредоточен на нём, мог бы и не заметить. Какая воля, инстинктивно почти подавить реакцию верхних слоёв ауры! – Но здесь есть кое-что ещё. Это место… Иссечено шрамами, так же, как я. Когда я пришел сюда, я тотчас же ощутил… Безнадёжность, отчаяние. Но с прошествием времени я почуял, что дело не только в этом.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился я, не ощущая ничего необычного. Ненависть, боль, безнадёжность, отчаяние – всё вполне обыкновенное.
– Не знаю, – как-то смущённо пожал плечами воин. – Но это ощущение не ослабевает, и потому я пытаюсь разгадать его источник. Наверное, я не смог произвести на тебя впечатление?
– Чего ты хочешь? – поинтересовался я, прикидывая, как бы добыть немного крови этого человека, чутьё которого, очевидно, превосходило моё.
– Мне пришлось запастись терпением, но некоторые эльфы поговорили со мной откровенно, и я узнал их печальные истории. Однако, я не нашел веского подтверждения своим страхам. Мои уши сделали всё, что смогли. Я надеялся, что ты послужишь моими глазами.
– Что именно мне искать? – поинтересовался я.
– Не знаю. Но чувствую, что что-нибудь найдётся, – я всмотрелся в ауру храмовника и не нашел в ней и тени сомнения: он действительно что-то ощущал… А я всё больше поражался его возможностями. Откуда же, Бездна его поглоти, тот маг крови призвал огонь, что он оставил такие следы? Или это «родные» способности, до поры дремавшие «за ненадобностью»?
Я быстро погрузился в транс, начиная просматривать свои воспоминания: ни к чему лишний раз бегать по месту обитания остроухих. Толпа «больных», ауры магов, бедняк и эльфы… Стоп! Не открывая глаз я повернулся в сторону заброшенного приюта – я видел вывеску над дверью – и перешёл на теневое зрение. Секундное сопротивление – и маскировка спала, обнажая моему взгляду… Какую-то жуткую тварь.
Демон явно понял, что я проник за его маскировку, но лишь злорадно захихикал, когда понял, что я иду к нему. Преимущества проецируемой ауры Усмирённого****…
Я равнодушно подошел к двери и, отмахнувшись от местной сумасшедшей, толкующей про какой-то амулет, толкнул дверь. Последняя проверка – аурное зрение показывало, что дверь заперта, а с замком приключилось какое-то несчастие, однако дверь легко открылась, даже не скрипнув на петлях. Я вошел и заинтересованно принюхался.
Передо мной соткался «призрак» ребёнка, быстро убежавший куда-то под весёлое предвкушающее хихикание. Я учуял вспышку магии за спиной, но не стал оборачиваться – демон запечатал дверь. Дверь справа сама собой распахнулась и я с интересом зашел внутрь. Вполне достойный был когда-то приют, так и не скажешь, что для эльфов строили. Крепкие кровати, матрасы из чьего-то пуха, пол явно в декоративных целях покрыт слоем деревянных плиточек… Конечно, сейчас всё это присыпано слоем грязи и не сворачивающейся крови, от которой пахнет сероводородом и, весьма неожиданно, розами, но никакой пыли и рядом нет. Очень интересно… Чистоплотный демон?
Я вышел в коридор и, поскольку прямой путь был завален балками рухнувшего потолка и ещё какой-то дрянью, шагнул в левое помещение. Демон, очевидно, никогда не встречал Усмирённых и не смог проникнуть под мою маскировку: он попытался испугать меня вспышками треска Завесы – безвредным явлением, однако, весьма пугающим крестьян и всякий сброд. Согласитесь, если посреди залитого кровью полутёмного помещения у вас за спиной начнёт что-то шуршать и искриться без видимой причины, вы будете удивлены.
– Сэр Вильгельм, ты меня слышишь? Сэр Вильгельм! – разнеслась в воздухе детская считалочка. – Сэр Вильгельм, я падаю, сэр Вильгельм, я сегодня! Сэр Вильгельм, я дева, сэр Вильгельм! Но я умираю, сэр Вильгельм, умираю, ухожу…
Я усмехнулся – в оригинале никто не умирал. Да и в принципе, только весьма осведомлённые личности называют смерть «уходом». Смертных среди таких немного…
Я неторопливо шел по центру извилистого коридора, с интересом прислушиваясь к движениям Завесы. Очень интересно – этот демон достаточно разумен, чтобы приготовить «консервы», которые, в принципе, можно спустить на пришедшего в его дом гостя. Кровавая рана буквально вскипятила кровь в жилах дворовых собак, а Завеса дрогнула и исторгла из себя видение того, что иногда в роли «консерв» выступали эльфы. Демон буквально высасывал их разум и чувства досуха, превращая во что-то на подобие вурдалака но без физических мутаций, и спускал на случайных гостей… Но потом сюда перестали приходить, демон не смог покинуть окрестностей круга призыва и стал использовать собак – их в эльфинажах много и даже полуголодные городские ушастики не едят тех, кто похож на Ужасного Волка. Хотя, например, котов вполне себе едят…
Я толкнул дверь, расположенную между двумя зажжёнными, горящими, но не сгорающими факелами, и впечатал в сплётшийся перед ней призрак волшебную стрелу. Подчинённый главного демона замедлился, но намёку не внял… Не внять телекинетической темнице у него не вышло: пусть задушить, например, призрака нельзя, эти чары сдавливают и дробят не только плоть. Порча уязвимость и вытягивание жизни добили существо и я, не слишком заморачиваясь, посадил его в одну из ловушек душ на поясе.
Следующая комната порадовала меня ещё одной, на этот раз не искажённой, детской считалочкой, жизнерадостным детским смехом и четырьмя призраками – совсем слабыми, которые прекрасно были съедены обитателями моего меча.
– Раз, два, три, Мэрик удери, – промурлыкал я, используя приёмы бардов для нагнетания обстановки. – Четыре, пять, и война опять. Шесть, семь, мёртвый ты совсем!
Я перескочил через лужу крови, что натекла из какого-то обгоревшего трупа, и, смахнув попавшую на лицо паутину, вошел в последнюю комнату. То есть, комнаты здесь были и ещё, но конкретно здесь было самое сосредоточение демона. Здесь когда-то его призвали – я вполне мог различить на полу выгоревший охранительный контур и прочитать в Завесе параметры, по которым призывали демона. Забавно, но призывали его чтобы поиграть… Нда, дети и магия крови – не лучшее сочетание. Только эльфы настолько безумны.