— Спасибо, — сказала Жаклин. — Но я не уверена…
— А я почти уверен, — прервал Вендерс. — Теперь слушайте. Прошлым летом мы получили оперативную информацию из Европейского открытого университета. Это совсем небольшое заведение, в нем учатся около трехсот студентов и аспирантов из разных стран. Изучают богословие, социологию, философию, право, психологию. Как и все учебные заведения Европы, этот университет у нас под контролем. Нельзя сказать, что он причинял нам много хлопот, но процент наркомании, как и во всех местах, где обитает молодежь, достаточно велик. Мы пару раз перекрывали там каналы сбыта, но на их месте образовывались новые. Вы прекрасно знаете, что наша работа — сизифов труд. Мы всегда будем катить этот камень в гору, но он все равно будет скатываться вниз. Это данность, с которой пока ничего нельзя поделать.
Жаклин кивнула.
— Теперь главное, — продолжал Вендерс. — Несколько студентов университета в одно и то же время покончили жизнь самоубийством.
— Все разом? — быстро спросила Жаклин.
— Что вы имеете в виду под выражением «все разом»? Я повторяю: в одно и то же время. Может быть, с разницей в шесть-семь минут. Если же вы спрашиваете о том, находились ли они в это время в одном месте, я отвечу вам: нет. Все они были в это время в разных местах, причем в разных концах города. Двое ребят жили в общежитии, остальные находились в своих квартирах, которые они снимали в разных районах Амстердама. Квартиры разные. От самых престижных до убогих трущоб у доков. Такой факт кому угодно покажется, мягко говоря, подозрительным. Полиция серьезно взялась за это дело. Мы тоже подключились, поскольку сразу было высказано предположение о наркотическом влиянии. Если ребята экспериментировали с ЛСД, то в самоубийствах не было бы ничего удивительного. Правда, оставался бы вопрос, почему в одно и то же время.
— Было доказано, что это самоубийства? — спросила Жаклин.
— Хороший вопрос. Это полиции первым делом пришло в голову. Отрабатывалась версия, что некая организация решила за что-то отомстить этим студентам. Например, за светские занятия богословием. Почему бы и нет? Существуют же какие-то слишком правоверные секты.
— И?…
— Все чисто. Никаких сомнений в том, что дети сами наложили на себя руки.
— Способ был одним и тем же?
— В том-то и дело, что нет. Если бы они все разом, как вы выражаетесь, отравились или выпрыгнули в окно… Любители ЛСД, как вы знаете, большей частью прыгают.
— Что их объединяло? — спросила Жаклин.
Вендерс кивнул:
— По обычной схеме расследования вы идете верно. Это самый главный вопрос. И я вам отвечу: ни-че-го! Они учились на разных факультетах, многие из них даже не были знакомы, трое употребляли наркотики, но не слишком серьезно… Абсолютно разные интересы, уровни интеллектуального развития, материального благосостояния и так далее. Их объединяло лишь то, что все они учились в этом Открытом университете…
— На этом дело не закончилось, — сказала Жаклин.
— Вот именно. Массовое самоубийство повторилось через два месяца. Покончили жизнью пятеро. Через месяц — еще три самоубийства. Университет пытался скрывать происходящее. Но родители подняли шум в прессе. Разразился скандал. Общественность потребовала закрыть университет, в котором молодежь чувствует себя столь невыносимо, что сводит счеты с жизнью. Похоже, ректор после всего этого сам был готов отправиться в мир иной.
— Сколько всего погибло… детей? — спросила Жаклин.
— Одиннадцать человек. Некоторые студенты после всего этого покинули университет. А оставшиеся сейчас вряд ли уделяют должное внимание учебе. Все с ужасом, а может быть, и с любопытством, свойственным молодости, ожидают следующего… акта.
— Наверняка в университете работает куча комиссий, — предположила Жаклин.
— Естественно, — усмехнулся Вендерс. — Психологи, медики, социологи, комиссия ЮНЕСКО, Комиссия по правам молодежи, Армия Спасения, черт в ступе. И все они, — раздельно произнося слова, сказал он, — не могут докопаться до истины. Я не говорю о полиции, которая каждый раз закрывает дело за отсутствием состава преступления.
— Родители, преподаватели, общественность — в шоке, комиссия разводит руками, а полиция прячет голову в песок, — констатировала Жаклин. — Что накопали ваши ребята?
— К стыду моему, они не продвинулись дальше полиции и комиссий. Один мой парень сказал, что университет сейчас напоминает сумасшедший дом. Студенты и некоторые преподаватели играют в игру «Кто следующий?». Делаются ставки. В том числе и на себя.