Жаклин гостиная для преподавателей не понравилась. Очень уж чопорно. И этот стол, громадина, которую не так просто обойти, если захочешь поговорить с человеком, который сидит напротив. Кричат они, что ли, друг другу из одного конца в другой?
— Здесь у нас проходят наши маленькие домашние собрания, — сказал Хаард снова с гордостью.
— Что значит «домашние»? — не поняла Жаклин.
— Видите ли, коллектив у нас небольшой. Поэтому мы похожи на дружную семью. Где все друг друга знают, любят, готовы помочь в любую минуту советом, поддержать. Надеюсь, вы без труда вольетесь в нее.
«Хороша семейка», — усмехнулась про себя Жаклин. Ей не нравился Хаард, не нравилась экскурсия и особенно то, что и как он говорил.
Она понимала, в каком состоянии должен находиться человек в его положении, но все равно он ей не нравился. Он был… ненастоящий. Она внутренне вздрогнула. Может быть, в стенах этого заведения разыгрывается какой-то страшный и непонятный спектакль, в котором Хаард играет не последнюю роль?
— Я что-то устала от этих переходов. Я очень вам благодарна, господин Хаард, но нельзя ли немного передохнуть и… посидеть возле этого восхитительного стола? — спросила она, заглядывая ему в глаза, как маленькая девочка.
— О Господи! — воскликнул ректор. — Я совсем вас замучил. Простите, пожалуйста. Сейчас я распоряжусь, чтобы нам принесли кофе. — Он подошел к телефону, стоящему на краю стола, и, обратившись к кому-то безлично, резким тоном потребовал принести кофе и бутерброды в гостиную. Жаклин удивилась его манере общения с подчиненными, так не вязавшейся с ролью ученого и руководителя учебного заведения. Он все больше и больше настораживал ее. Но показывать это Жаклин, разумеется, не собиралась. Она с радостью и облегченным вздохом уселась на один из диванов и обаятельно улыбнулась:
— Господин Хаард, вы не могли бы рассказать о студентах, с которыми мне придется работать? Какие они? И вообще, мне хотелось бы узнать поподробнее об атмосфере в вашем университете.
Особенно после случившегося…
Ректор помрачнел:
— Да, да… После случившегося… Вы знаете, нас, конечно, все это потрясло. Но должен сказать: жизнь продолжается. Нельзя сказать, что студенты находятся в подавленном настроении. Нет, они продолжают учиться, развлекаться, ходить в театры, музеи. Настроение обычное, как у всех молодых людей в этом возрасте. Даже поразительно. Преподаватели пережили это гораздо тяжелее.
— Скажите, господин Хаард, — проговорила Жаклин. — Неужели совсем нет никакого объяснения всему этому?… Хоть что-то выяснилось?
Хаард вздохнул:
— Абсолютно никакого объяснения. Все они были нормальными детьми. Немного безалаберными, как и все студенты. Среди них были очень способные, можно было с уверенностью сказать, что их ждет большое будущее в науке. Перед ними открывались заманчивые перспективы, и они знали об этом. И вдруг… Именно вдруг! — повысил он голос. — Ни с того ни с сего. Не было никаких причин! Должен вам сказать, что у нас работали, и сейчас работают, многочисленные комиссии. Они подробно, я бы даже сказал скрупулезно, занимались этим делом. Я уверен, они поняли, что причины надо искать не в нашем университете.
Может было что-то в их жизни до поступления в университет. Там и нужно искать.
— Наверное, — сказала Жаклин. Она понимала этого мрачноватого и скрытного человека. Более того, возможно, в его словах и есть некоторое зерно истины. Но комиссии занимались биографиями студентов достаточно подробно. Жаклин читала материалы. Ничего, абсолютно ничего не связывало погибших до поступления в университет.
В дверь вошла необъятных размеров женщина с большим подносом, на котором стояли дымящийся кофейник, чашки и блюдо с огромным количеством бутербродов.
— Спасибо, Хелена, — небрежно сказал Хаард. — Надеюсь, сегодня кофе смолот хорошо.
— Конечно, господин Хаард, — необъятная женщина покрылась краской и испуганно посмотрела на ректора. Жаклин стало неуютно.
— Ну, ладно, — сказал Хаард. — Не забудьте вызвать ко мне профессоров кафедр на пять часов.
— Я уже вызвала, — Хелена покраснела еще больше.
— Напомните еще раз. Вы же знаете наших ученых. Они такие рассеянные.
— Хорошо, господин Хаард, — пролепетала женщина. — Еще что-нибудь?
— Нет, — отрезал Хаард. — Идите.
Помощница суетливо развернулась и быстро вышла. Жаклин всеми силами старалась заглушить в себе желание запустить в Хаарда каким-нибудь предметом с подноса.
— Угощайтесь, — сказал он и стал разливать кофе по чашкам.
— Спасибо, — ответила она, но прозвучало это, кажется, не слишком вежливо.