Он подошел к Карлу и нежно провел рукой по светлым, словно выгоревшим волосам своего юного друга.
Комната Карла в общежитии была похожа на келью монаха-отшельника, только современного отшельника, который не мыслит своей жизни без компьютера. Вся комната блистала стерильной чистотой. Как тут мог по соседству жить студент-араб (а арабы не отличались, как считал Эмиль, особой аккуратностью), сказать было трудно. Помимо большого стола с компьютером и прочей оргтехникой в комнате стояли две кровати, аккуратно застеленные белыми покрывалами, два вертящихся офисных кресла да небольшая этажерка с книгами. Впечатление холодности и медицинской стерильности довершали абсолютно голые стены, оклеенные серебристыми обоями.
— Проходи, садись, — пригласил Карл. — Я приготовлю кофе. Или ты предпочитаешь пиво?
Эмиль пожал плечами:
— У меня не так много времени, Карл. Ты не мог бы сразу перейти к делу?
Карл усмехнулся:
— Не любишь преамбул? Я их тоже ненавижу. Несовершенно пропадаю без кофе. Это похоже на наркотическую зависимость. Знаю, что следует с этим бороться, но ничего не могу с собой поделать.
Карл вышел на кухню, которая была общей для двух студенческих комнат. Эмиль огляделся. Но разглядывать было нечего. Два десятка книг по психологии и компьютерным технологиям не привлекли внимания Эмиля. Все это он читал еще в детстве, когда увлечение психологией было всепоглощающим и личным, а увлечение компьютерами — данью уважения родителям. Сейчас он искренне не понимал, как можно в двадцатилетием возрасте всерьез заниматься такими вещами. Он подошел к столу, но там тоже ничего интересного не увидел. «Мальчик играет в аскета, — подумал он и усмехнулся. — Ему, наверное, кажется, что так и должен жить настоящий ученый».
Карл Ройзенхофф никогда не был особенно симпатичен Эмилю, хотя в гандбол этот педантичный австриец играл великолепно — жестко, без малейшей оглядки на возможность проигрыша. Его уверенность передавалась всей команде, и тогда противникам приходилось несладко. Однако Эмиль, будучи капитаном противоборствующей команды, говорил своим ребятам: «Побольше фантазии и вдохновения. Гандбол — не война, а игра. Она не терпит однообразных ритмов и приемов. Тактика Карла прямолинейна, как корабельная сосна. Побольше свободы. И не надо бояться этих зверских физиономий. В любом спортивном бою побеждает умение и удовольствие, а не жестокость и свирепость». Это были незабываемые игры. Весь университет приходил смотреть на них. На упорную, мужественную команду Карла и на ловкую, постоянно удивляющую оригинальными маневрами команду Эмиля.
Эмиль видел, как трудно было Карлу улыбаться, когда после поражения он протягивал руку капитану-противнику. Но он видел также, что Карл присматривается к нему, перенимает манеры, и, похоже, Эмиль становился для него примером и авторитетом. Он относился к этому достаточно снисходительно, но старался не отвечать на порывы Карла сделать их общение более тесным. У Эмиля было много друзей, но вводить его в их круг ему не хотелось. И когда знакомая девушка спросила, почему Эмиль отвергает Карла, который только что не молится на него, он со смехом ответил: «От его дыхания замерзает вода в ручье. Не беспокойся, он скоро найдет себе другого фюрера». И вскоре, увидев в университетском коридоре Феликса Серпиери, ласково глядящего на Карла и что-то терпеливо ему объясняющего, понял, что был прав.
Вернулся Карл с дымящимся кофейником и двумя чашками на подносе.
— Ну вот и я, — с непонятным восторгом сказал он. — Надеюсь, я тебя не очень задержал.
— Ты довольно быстро справился. — согласился Эмиль и взял чашку.
— Садись сразу за компьютер, — предложил Карл. — Я хочу тебе кое-что показать.
Эмиль сел в вертящееся кресло.
Карл несколько раз щелкнул мышью. На экране появилась таблица с огромным количеством цифр.
— То, что я тебе покажу, является информацией, доступной не всем. Я хочу сказать, что не обязательно говорить об увиденном на каждом углу.
Эмиль поднял на Карла глаза.
— Может быть, ты еще раз подумаешь, стоит ли делиться со мной секретной информацией? — спросил он невинным тоном. — Я как-то не стремлюсь перегружать себя тайнами.
Карл сжал челюсти, но заставил себя улыбнуться.
— Я просто подумал, — сказал он, — может быть, ты хочешь знать, что видела твоя Лиза в последние моменты своей жизни?
Эмиль вскочил, пролив кофе на полированную поверхность стола.
— Что ты сказал?
Карл стоял с невозмутимым видом, хотя, похоже, это ему удавалось с трудом.