— И мы получим еще несколько трупов, — покачал головой Вендерс.
— Нет, — возразила головой Жаклин. — Трупов больше не будет.
— На чем основана твоя уверенность? Или это просто… риторика?
Жаклин грустно усмехнулась.
— Если Серпиери не преступник — тогда не риторика. Он мне поможет.
— А если преступник? Ты представляешь, что нас ждет тогда?
— В худшем случае мы с вами лишимся государственной пенсии, — усмехнулась Жаклин. — Ну и что? Начнем разводить тюльпаны.
— Ты не поверишь, но я уже давно только об этом и мечтаю, — засмеялся Вендерс.
15
После лекции к Жаклин подошел очкарик-«казначей» Эрик и спросил, примет ли она сегодня участие в собрании их «арбитражной комиссии», идею которой она подала студентам сама. Жаклин уже жалела об этой идее. Но, с другой стороны, кто знает, может быть, какая-нибудь мелочь, которую выяснили студенты, окажется полезной… И она согласилась.
В коридоре ее остановила Хелена — секретарь ректора Хаарда.
— Господин Хаард хочет срочно видеть вас, — сказала она виноватым тоном, которым обычно разговаривала с преподавателями университета.
— Хорошо, Хелена, — Жаклин как можно ласковее посмотрела на толстуху, подумав, что Хелене неплохо было бы посетить замок Рутенберг два года назад, когда там командовал Дюбуа.
Ректор Хаард встретил ее прохладно.
— Я позволю себе сразу приступить к существу дела, мадемуазель Ферран, — сказал он, нервно перебирая пальцами.
Жаклин смотрела на него с некоторым удивлением.
— До меня дошли слухи, что студенты по вашему совету организовали какую-то комиссию, чтобы разрешить спор о ставках. Когда я узнал об этом, я был не просто поражен.
Я был в состоянии, близком к шоку. Объясните мне, ради Бога, что означает ваше участие в этой ужасной игре?
Жаклин перевела дух. Признаться, она боялась совсем другого — отзывов о своих лекциях. Ведь, откровенно говоря, придраться к ее квалификации профессора философии было нетрудно.
— Вас неверно информировали, господин Хаард, — сказала она твердо. — Я не играю в эту ужасную игру. И хочу, чтобы в нее перестали играть студенты. И я не понимаю, почему до моего появления здесь все так спокойно смотрели на это… развлечение.
— Это неправда, — скулы Хаарда покрылись краской. — Но против игры очень трудно бороться. Если бы я отчислил кого-нибудь из игроков, остальные продолжали бы играть вне стен университета. — Он вдруг остановился, поняв, что почему-то оправдывается перед этой молодой женщиной.
— Да, — сказала устало Жаклин. — Отчисление бы не помогло. Но можно было просто поговорить. Ведь в большинстве своем студенты — это дети. И они открыты к общению, если видят чье-то искреннее внимание.
Хаард поправил очки.
— Может быть, вы правы, — тихо сказал он. — Может быть, мы не уделяем студентам должного внимания. Я знаю: большинство профессоров считают, что их обязанности ограничиваются чтением лекций.
Но это стиль системы нашего образования. Разве в других университетах дело обстоит иначе?… И все-таки, что за странная идея с комиссией?
Жаклин пожала плечами.
— Идея проста. Мне хотелось, чтобы студенты перестали равнодушно взирать на случившееся. После моей первой лекции я поставила сто гульденов на то, что самоубийств в университете больше не будет. Мне кажется, они были поражены. Но они не были уверены в моей правоте. И тогда я сказала, что если мы вместе будем искать причину и сможем противостоять ей, то я выиграю пари. Вот и все, собственно. Они перестали быть сторонними наблюдателями, во всяком случае, многие из них. Теперь это стало их личным делом — не допустить возможной смерти другого. Они наконец сообща встали перед лицом проблемы и, я надеюсь, ужаснулись своей игре.
Хаард достал платок, снял очки и стал протирать их, поглядывая на Жаклин беспомощными близорукими глазами. Он был взволнован.
— Я очень рад, — пробормотал он. — Но как вы обнаружите причину? Огромное количество людей не смогло этого сделать.
— Потому что никто в этом не был заинтересован по-настоящему, — возразила Жаклин. — Ни для кого это не было личной трагедией. Все было как в кино. Разве я не права?
Хаард шумно вздохнул и водрузил очки на место.
— Не знаю… Не знаю… Но каковы же результаты — вы продвинулись?
— Как раз сегодня мы собираемся впервые. Возможно, это принесет какие-то плоды. А возможно, и нет. Но то, что они перестанут играть, я вам гарантирую.