— Я очень рад, — произнес Хаард тихо, — что вы появились в нашем университете. Прошу простить меня за то, что я… не сразу вас понял.
— Конечно, — сказала Жаклин. — Я думаю, что вы тоже можете посетить наше собрание. Если, разумеется, у вас найдется время.
— Вы думаете, я не стесню всех своим присутствием?
— Обо всех выводах нашей комиссии ректор университета должен знать в первую очередь, — твердо сказала Жаклин.
Собрания «только комиссии» не получилось. В просторную аудиторию набилось столько народу, что некоторым студентам пришлось сесть на пол. Жаклин и ректору уступили стулья, но Жаклин, отказавшись, присела на широком подоконнике рядом с Эмилем Бертраном.
— Вы знаете, что выясняется? — сказал он ей. — У всех погибших были причины, чтобы покончить с собой. Если они все участвовали в эксперименте, как Лиза… Тогда надо как следует тряхнуть Серпиери.
— У меня есть другая идея, Эмиль, — проговорила Жаклин. — Если Серпиери в чем-то замешан, то нельзя пугать его подозрениями. Надеюсь, вы не смотрите на него при встрече, как на убийцу?
— Конечно, нет!
— Вот и отлично. Нужно, чтобы он как можно скорее провел еще один эксперимент.
— И его результатом будут еще несколько трупов?…
— Глупости. Самоубийств больше не будет, я же вам обещала.
— Откуда вы можете это знать?
— Слушайте меня, Эмиль. Допустим, что действительно изображение на экране компьютера может вызвать в человеке желание покончить с собой. Но ведь убивает человека не изображение. Человек смотрит на экран, а потом сам берет пистолет или идет на крышу… Вы понимаете?
— Пока нет…
— Не страшно, что человек смотрит на экран. Страшно, что он сделает потом. Мы можем допустить проведение эксперимента, чтобы понять его смысл, но мы помешаем его участникам сделать непоправимый шаг, если они захотят его сделать.
— Я понял! — вскрикнул Эмиль так, что на него обернулись. — Я понял, — повторил он уже шепотом. — Но тех, кто участвует в эксперименте, знает только сам Серпиери.
Может быть, еще Карл. Как узнать это точно?
— Я думаю, что мы с вами сможем это выяснить. Но еще нужно найти тех, кто сможет удержать отчаявшегося человека на краю…
— По-моему, в этой аудитории каждый способен на такое… — сказал Эмиль. — Раньше я думал о многих гораздо хуже.
— И последнее, — сказала Жаклин. — Все нужно сохранить в тайне от Серпиери. Иначе он просто откажется от экспериментов.
— Это тоже, наверное, было бы неплохим результатом, — пробормотал Эмиль.
16
— Что выяснили, Марк, по поводу контактов мадемуазель Ферран с Серпиери? — спросил Касуэлл. Его мрачный вид поверг подчиненного в трепет.
— Сначала он снимал для нее кино, — ответил Марк.
— Что за ерунда?
— Не совсем ерунда, сэр. Он снимал людей, которые за ней наблюдали.
— Отлично, — язвительно произнес Касуэлл. — Ваших людей он тоже заснял?
— Видимо, они попали в кадр, сэр. Помощники Серпиери снимали вокруг нее всех.
Касуэлл окинул его своим тяжелым взглядом:
— Дальше, Марк.
— Теперь он предлагает ей участие в своем эксперименте. По-моему, он к ней неравнодушен.
— Он сам предложил ей участвовать? Или это ее идея?
— Сам, сэр.
— Он знает, что она за птица?
— Конечно, нет. Для него она — профессор философии.
— Тогда какого черта он снимал тех, кто наблюдает за ней?
— Не знаю, сэр. Может быть, она что-нибудь наплела ему?
— Да уж наверняка! — Касуэлл резко поднялся из-за стола, и Марк вытянулся, буквально привстав на цыпочки.
— Сэр?
— Жаклин Ферран однажды уже спутала мне все карты. Тогда я думал, что это простая случайность. Тот факт, что она попалась мне на пути во второй раз, случайность исключает.
— Сэр?
— Я не люблю, Марк, когда что-то путается у меня под ногами.
— Я понял, сэр!
— Нет, ты не понял меня, Марк. Ты должен навести ее на ложный след и раз и навсегда скомпрометировать в глазах ее руководства.
Серьезно скомпрометировать…
— Да, сэр.
17
После собрания студентов Хаард вызвался проводить Жаклин до ее университетской квартиры. Они медленно шли по внутреннему двору, с удовольствием вдыхая холодный осенний воздух. Ректор был растроган случившимся.
— Вы знаете, они казались мне такими прагматичными эгоистами. Благодаря вам я понял, что был не прав. Должен вам признаться, что был момент, когда я, пожилой человек и известный ученый, хотел сам уйти вслед за несчастными. Но сегодня я… счастлив. Я увидел их другими!