— Что все это значит? Куда вы звонили? — Хаард не мог скрыть своей растерянности.
— Господин Хаард, — проговорила Жаклин. — Помните, вы недавно говорили мне о дьяволе? Неужели вы думаете, что Серпиери и есть тот самый дьявол? Ведь вы были знакомы с ним много лет.
— Да… Но я не знал, что его эксперименты так губительны…
— Не делайте поспешных выводов, господин ректор, — сказала Жаклин. — И, пожалуйста, больше ничего не предпринимайте.
— Боже мой, — пробормотал Хаард. — Кто вы?
Но Жаклин уже скрылась в дверях.
— Как тебе это нравится? — поинтересовался Вендерс, указывая на несколько полицейских машин, оцепление и суетящихся вокруг мертвого тела экспертов, которых на этот раз было намного больше, чем обычно.
— Думаю, — ответила Жаклин, — случись такое с нами, мы бы не удостоились подобной чести. Да кто он? С виду обычный охранник…
— Охранник и есть. Только высокопоставленный. Что он тут делал, хотел бы я знать.
— Домогался нашего Карла, — зло проговорила Жаклин. — Кажется, у меня ум за разум заходит. Что происходит — понятно. Непонятно только, что со всем этим делать?
— Парнишка совершенно невменяемый…
— Может быть, он тоже — жертва эксперимента?
— Он утверждает противоположное. Что он самый главный злодей и есть.
— О Господи, — вздохнула Жаклин. — Пойдемте отсюда. Сейчас дождь начнется. Ничего нового мы здесь не выясним. Где Карл?
— С ним сейчас работают несколько наших парней.
— Вы уверены, что он еще там?
— Тебе не кажется, что твое воображение стало каким-то маниакальным?
Она промолчала.
— Нам без труда удалось выявить личность убитого, — сказал Вендерс, выруливая к площади Дам. — Это Марк Гринберг — правая рука твоего старого знакомого, Касуэлла. То, что он был каким-то образом связан с мальчишкой, наводит на определенные выводы. Возможно, через Карла они держали связь с Серпиери. А возможно, Карл был просто иноформатором Гринберга. Мы это быстро выясним.
— Почему Карл его убил?
— Возможно, как выражается молодежь, он его достал. Мальчику надоело плясать под его дудку. Или Гринберг потребовал что-то невыполнимое, но при этом пригрозил ему. Ты же знаешь, как это бывает…
— Гринберг мертв. Теперь Касуэлл должен сам выйти на связь с «кротом». Пока он не сделает этого, мы так и будем блуждать в потемках.
— Ты уверена, что главное действующее лицо — Касуэлл?
Жаклин нахмурилась:
— Этого человека просто невозможно представить в роли исполнителя чьей-то чужой воли.
Вендерс тяжело вздохнул:
— Тогда объясни мне, если сможешь, одну вещь. По какой причине наш предполагаемый «крот» может помогать Касуэллу? Деньги, шантаж, личная зависимость, угроза жизни — все это отпадает, не так ли?
Жаклин пожала плечами.
— Почему? Может, это очень большие деньги. Или вообще личная дружба… С детских лет… Комиссар Ферран выяснит это. — Вендерс посмотрел на нее и хмыкнул. — Меня волнует другое, — продолжала она, будто и не заметив его ухмылки. — Даже если мы все выясним, что мы будем с этим делать?
— Подарим информацию Хаансену, — невесело рассмеялся Вендерс. — С условием, что все это попадет в газеты.
— И про «крота»?
— Нет, конечно. Нас же вообще не существуете природе. Но в природе иногда случаются автомобильные катастрофы.
— Он шантажировал меня! — кричал Карл, со страхом глядя на допрашивающих. — Я готов ответить перед судом. Я признаю свою вину. Мой единственный мотив — освободиться от этого шантажиста. Я даже не знаю, как его зовут!
Человек с узким и длинным лицом, сидящий напротив Карла, усмехнулся:
— Насколько я знаю, шантажисты вымогают деньги. Однако деньги получали вы. Регулярно на ваш счет поступали значительные суммы. От кого?
— Деньги переводил мой отец.
— Верно, — согласился узколицый. — Но у вашего отца нет таких доходов, чтобы посылать вам подобные суммы. Сначала кто-то переводил деньги ему.
— Я об этом ничего не знаю!
— Ваш отец утверждает, что деньги переводила фирма, в которой вы работаете.
Карл побледнел. Действительно, так он и говорил отцу…
— Так за что вы получали деньги?
— Я не получал никаких денег. Вы не сможете этого доказать.
Люди в комнате почему-то рассмеялись. Узколицый хрустнул пальцами и вплотную подошел к Карлу.
— Мы и не собираемся ничего доказывать. Нам нужна правда, а что ты потом будешь говорить в полицейском управлении, нас совершенно не волнует.