— Жан рассказал мне, как это делается…
В дверь постучали — официант принес ужин. Элен сделала приглашающий жест Жаклин.
— Вряд ли я сейчас смогу есть, — покачала головой та.
Элен внимательно посмотрела на нее:
— Это тоже связано с экспериментом?
— Не знаю. Я вообще не знаю, что и думать. В Центре так тщательно проверяют степень внушаемости сотрудников. До сих пор я твердо знала, что не поддаюсь ни гипнозу, ни другим подобным воздействиям. И вот… Но мне все равно кажется, что я приняла это решение давно, задолго до эксперимента… — Жаклин говорила сбивчиво и торопливо. — А сегодня я поняла, что этого от меня и ожидали. Кому-то, было нужно меня скомпрометировать.
— Им это удалось?
— Да. Тот факт, что я поддалась чужой воле… Теперь мне нечего делать в Центре. Таковы правила… Хотя я до сих пор не понимаю, как это могло произойти, и… — Жаклин жалко улыбнулась, — вообще не представляю, как жить дальше… Если любым человеком можно так управлять…
Элен несколько минут сосредоточенно вычерчивала на скатерти невидимые фигуры ручкой ножа.
— Я не думаю, — наконец произнесла она, — что вами управляли. Конечно, они пытались это сделать. Но ваше решение… Разве вы жалеете о том, что сделали? Если бы можно было повторить ситуацию, вы повели бы себя иначе?
— Я не знаю…
— Меня интересует ваш взгляд из сегодняшнего дня, из настоящего вашего состояния. Если бы ваш сын до сих пор находился в Лионе, сегодня вы попросили бы его привезти?
— Да, — тихо сказала Жаклин. — И это означает, что наваждение продолжается.
— Думаю, что это означает совсем другое, — проговорила мадам Брассер. — Вас не заставили сделать это. На то была ваша собственная воля. Хотя вряд ли я сейчас смогу привести строгое научное обоснование сказанному.
Жаклин покачала головой, а потом тихо спросила:
— Как себя чувствует… ваш пациент?
Элен посмотрела на нее с грустью:
— Я знаю, о чем вы хотите спросить. И отвечаю прямо: Жан еще не вспомнил вас.
— Потому что вы не хотите этого, — вдруг сказала Жаклин.
В уголках губ мадам Брассер пролегла горькая складка.
— Вы очень несправедливы ко мне, — сказала она. — Вы забываете, что я не только женщина, но и врач. И я делаю все для выздоровления моего пациента. Я не буду препятствовать вашей встрече с ним, когда для этого придет время. Но пока оно еще не пришло.
В номере воцарилось молчание.
— Но я хотела поговорить с вами еще и о другом, — сказала Элен. Жаклин подняла на нее глаза. — Меня очень напугал ваш Николсон. Он хочет использовать методику Жана в вашей работе.
— Каким образом? — удивилась Жаклин.
— Он собирается с ее помощью победить преступность.
— Полковник Николсон никогда не производил впечатление фантазера, — сказала Жаклин. — Не знаю, что на него нашло. Хотя, наверное, каждый, кто сталкивается с подобной методикой, думает, как бы приспособить ее для своих целей. Преступники — для своих, полицейские — для своих.
— Да, — сказала Элен. — Но эта методика разрабатывалась исключительно для лечения. И она не годится ни для чего другого. Мне бы хотелось, чтобы люди это понимали.
30
— Итак, — сказал Вендерс, — завтра полковник ждет нас.
— Чтобы сообщить о моем увольнении? Я готова, — сказала Жаклин. — Найду себе работу поспокойнее.
— Ты что, действительно хочешь заняться воспитанием ребенка и кухней?
— Почему бы и нет? Говорят, в этом и состоит предназначение женщины…
— Наверное, тебя действительно околдовали. Я не узнаю тебя, Жаклин!
— Люди меняются…
— Да, конечно… Но о твоем увольнении тебе, наверное, сообщит кто-нибудь другой. Тот, кто заменит полковника на его посту. Наши с тобой подозрения оправдались. Контакты полковника Николсона с сэром Касуэллом — установленный факт.
Жаклин в изумлении воззрилась на Вендерса.
— И что же вы собираетесь делать? — спросила она.
— Я собираюсь арестовать его в его собственном доме.
— Вы абсолютно уверены, что это не ошибка?
— Да. Он подключался к эксперименту. Он и только он имел возможность убить Стивена Деларю. И самое главное. Вчера он был в Лондоне, и мои ребята отследили его контакты. Он лично встречался с Касуэллом.
— У вас есть санкция координатора?
— Пока нет, но это вопрос времени. Николсона нужно брать, пока он ни о чем не подозревает. Поэтому для ареста я хотел воспользоваться тем, что он сам вызывает нас.
— Мы будем брать его вдвоем? — спросила Жаклин.