На лице Николсона отразилась целая гамма чувств.
— Вы хотите сказать, что эксперимент провалился?
— К счастью, да, — сказала Жаклин. — Но пусть они думают, что методика работает. Пусть попробуют использовать ее в своих целях. Мне не хочется разочаровывать их заранее.
Кресло под Вендерсом опять заскрипело.
Жаклин равнодушно посмотрела на бывшего «серого кардинала».
— Но как же те студенты, которые бегали… голыми и били стекла в магазинах?
— Другие на их месте делали бы что-нибудь другое. Нет, и надеюсь, что никогда не будет найден универсальный способ управления людьми. Сколько людей, столько и реакций.
— Подождите! — вскричал Николсон. — Но как же массовые самоубийства? Ведь это самая главная загадка!
Жаклин тяжело вздохнула и грустно на него посмотрела.
— Вопрос, что заставляет человека сводить счеты с жизнью, мучил и еще, наверное, долго будет мучить не одно поколение мудрецов и простых людей. Это я вам как профессор философии говорю. Если собрать всю литературу по этому вопросу, она вряд ли уместилась бы в Голландской национальной библиотеке. Поэтому в нашем случае нет и не может быть точного ответа. Могу только сказать, что тогда в серии экспериментов участвовали более восьмидесяти человек, а покончили с собой семнадцать — одиннадцать студентов и шесть простых жителей города. Так что… Системы все-таки здесь нет.
— Значит, вы полагаете, что методика неэффективна? — словно бы разочарованно проговорил Николсон.
— По крайней мере, для глобальных задач, — сказала Жаклин. — Типа искоренения преступности. Думаю, что пока придется работать старыми способами. Во всяком случае, я надеюсь, что пока еще смогу заработать себе кусок хлеба своей профессией.
Она подняла глаза на полковника и с удивлением обнаружила, что его лицо покрывается густой краской. Это было для нее, пожалуй, самым поразительным за весь сегодняшний вечер.
31
Как и в первый день ее работы в университете, Эмиль Бертран ждал ее у арки главного здания. В руках студент держал букет тюльпанов всевозможных цветов и оттенков, который он тут же протянул Жаклин.
— Кажется, вы истратили целое состояние, — со смехом произнесла она.
— Красота стоит того, — улыбнулся Эмиль.
— Спасибо, — проникновенно сказала она.
Он погрустнел:
— Может, вы все-таки останетесь в университете? Нам будет не хватать вас.
— Эмиль, как вы себе это представляете? — опять засмеялась она. — Вы ведь теперь знаете, кто я.
— Но вы же могли совмещать работу в университете со своими… другими занятиями, — резонно возразил он. — И вообще… Бросьте это мужское дело. Профессор философии из вас классный.
— Спасибо, Эмиль. Но мое начальство считает, что на преподавательской работе я серьезно подорвала свое здоровье. И это правда. Так что я уезжаю в отпуск.
— Но вы вернетесь? — тихо спросил Эмиль. Она лукаво на него посмотрела:
— Помните, в первый день нашего знакомства я просила вас не строить относительно меня никаких планов?
— Конечно, — так же лукаво ответил Эмиль. — Но вы тоже должны помнить, что я и не собирался следовать вашему совету. Кстати, вот… Вам просили передать.
Он достал бумажник и вынул из него пачку купюр.
— Что это? — удивилась Жаклин.
— Ваш выигрыш.
— Ого, — сказала Жаклин. — Я и не думала, что моя ставка оказалась так велика.
— Дело прошлое. Теперь мы все будем начеку. Чтобы какой-нибудь ученый снова не решил сделать из нас подопытных кроликов.
— Для этого не нужно быть начеку, — грустно сказала Жаклин. — Просто нужно помнить, что человек рожден свободным. И нуждается в любви. В общем, все довольно-таки просто.
— Да, — сказал он. — Вы позволите вас проводить?
— Извините, Эмиль, но у меня так много дел перед отъездом…
— Я прочел ваш рапорт, лейтенант, — сказал полковник Николсон. Сегодня он являл собой прежнего безупречного Николсона, подтянутый, в отлично сидящем мундире без единой складки — и без единой эмоции на лице.
Жаклин даже всерьез засомневалась, видела ли она прошлым вечером совсем другого полковника — кутающегося в нелепый бархатный халат, растерянного и расстроенного, гневающегося… Сейчас перед ней сидел сухой надменный директор Центра, не допускающий и тени сомнения в собственной правоте. — Я прочел ваш рапорт, — повторил он. — К сожалению, удовлетворить вашу просьбу об уходе из Центра я не могу. Более того, я хочу поручить вам ревизию отдела Вендерса.