другому... Врачи глядя на тебя решат, что ты сошла с ума
345
после смерти брата. Все время вспоминаешь о нем, ничего
постороннего не слышишь, не понимаешь чужие слова. Ты
должна говорить, как испорченная патефонная пластинка, одно
и то же, одно и то же. Представляй все время похороны бра
та. Думай, как он лежал в гробу, как его опускали в могилу.
Когда вокруг никого нет — отвлекись, вспомни что-нибудь
приятное: отца, мать, мальчишку, подруг... Если все время ду
мать об одном, по-настоящему сойдешь с ума. Перед санитара
ми не старайся, а врачам повторяй эти слова и думай, что у
тебя и в самом деле очень большое горе. Не плачь, не смотри
врачам в глаза, долго ты так не выдержишь, от силы — месяц.
Потом что-нибудь придумаем вместе. Повтори еще раз. — Лю
бовь Антоновна внимательно слушала Лиду и, не отрывая глаз,
следила за мимикой ее лица.
...Для лагерных врачей и такая сумасшедшая — пода
рок...
— Смотри не проговорись начальству, а то и меня из боль
ницы выгонят. Обещаешь?
— Как маме родной. Вы не сердитесь, что я вас ругала?
— робко спросила Лида.
— Некогда мне с тобой разговаривать. Начальник лагпунк
та ждет.
— Куда вы пойдете с ним?
— Полковник заболел, зовут осмотреть его. Я его попро
шу, чтоб он тебя сегодня в больницу направил.
— Попросите, доктор, мне боязно тут.
— Ты мне и самой нужна. Без тебя не примут меня в боль
ницу. Не вздумай проболтаться, обеим нам хуже будет. Мне
попадет за то, что тебя учила, тебе — за то, что слушала. Веди
себя хорошо.
— Спасибо вам, доктор.
— Сядь, Лида, отдохни, — посоветовала Любовь Антонов
на, подходя к дверям. — Гражданин начальник лагпункта!..
— Идем, доктор! Не перед кем эту комедию играть. Ухожу
я на днях с работы, хоть под конец человеком побуду.
...Он играет? Как будто серьезно... Перевоспитался капи
тан... Светопреставление, — думала Любовь Антоновна, нето
ропливо подходя к капитану.
— Позаботьтесь о Лиде, — попросила она.
346
Капитан кивнул головой. Войдя на вахту, он сказал, обра
щаясь к надзирателям:
— Заключенную Васильеву до моего прихода оставьте в
комнате повара. Переводить в барак запрещаю. К ней в ком
нату не впускать никого.
— А Люську, товарищ капитан?
— Повара — в карцер. Обед приготовит кухонная работ
ница Леонова.
— За что ее, товарищ капитан?
— Разговорчики! — рявкнул капитан. Внимательно огля
дев присмиревших надзирателей, они вытянулись по стойке
смирно, капитан счел нужным пояснить, — Леонова вкусней
приготовит обед, поэтому я и назначил ее поваром. — Один
из надзирателей улыбнулся, второй — откровенно фыркнул.
— Шутите, товарищ капитан. Разрешите узнать, за что ж
повара в карцер? — осмелился спросить третий надзиратель,
бросив осуждающий взгляд в сторону смеющихся товарищей.
— За пересоленную баланду, — совершенно серьезно пояс
нил капитан. — Я утром взял пробу, горько от соли, есть нель
зя. Не завтрак, а бурда. Повара до утра в карцер, утром —
на общие работы. Письменный приказ получите по возвраще
нии. Я научу ее как пересаливать! — мстительно пообещал ка
питан, покидая вахту. — Казарма близко, доктор, двести мет
ров. Мне вам тайно надо сказать, — почти не разжимая губ
заговорил капитан, не глядя на Любовь Антоновну. Он вни
мательно осмотрелся кругом, нет ли кого поблизости, и, убе
дившись, что их никто не подслушивает, шепотом спросил:
— Вам говорила Лизутка о Кузьме?
— О каком... Кузьме? — переспросила Любовь Антоновна,
невольно убавляя шаг.
— Идите по-прежнему... заметят... об охотнике...
— Я не знаю ни одного охотника.
— Говорила! Вы с лица побледнели. Дойдет до кого —