— Присмотрите за охранниками, капитан, чтобы они не
подслушивали.
— Не сомневайтесь, доктор... Если вам понадобится с Лизуткой словом перекинуться, зайдите в эту комнату. Тут у нас
красный уголок, а там, где теперь полковник, дежурка. Негде
его положить. В общей казарме я не захотел. Он вроде бы и
без памяти, а там кто его знает.
— Я учту ваш совет.
— На минутку тебя, — позвал капитан жену. — Он ничего
лишнего не болтал? — Лиза отрицательно покачала головой.
Капитан облегченно вздохнул, осторожно, стараясь не шу349
меть, на цыпочках подкрался к двери, ведущей на улицу, и
ударом ноги открыл ее. За дверью никого не было. — Ушли. Они
рады, доктор, что вы их выгнали: надоело им вынюхивать его
вонь. Вы не задерживайтесь. А то пока с Васильевой договари
вались, полчаса прошло. Меня с минуты на минуту к селек
тору позовут. Орлов спросит, как тут. Буду уходить — шумну,
— пообещал капитан, оставляя женщин наедине с полковни
ком.
Любовь Антоновна тщательно осмотрела больного. Объ
емистое брюшко, рассеченное до пупа побелевшим швом, об
висло и сморщилось, как проколотый рыбий пузырь. Пальцы
и нос посинели. Икры ног сводила судорога. Лицо осунулось.
Пересохшие губы вздрагивали. Зрачки помутнели. Пульс про
слушивался с трудом.
— Пьет много?
— Не переставая, Любовь Антоновна. Не успеет напиться
— и опять воды.
— Мочился?
— Не замечала, доктор.
— Давно это с ним?
— С самого утра.
— Точнее, Лиза.
— Часов с восьми, может и пораньше.
— Где он ужинал?
— У нас. Мишка его привел. Не гнать же на ночь глядя. Рад
не рад, а гостя потчуй.
— Во сколько за стол сели?
— Поздно. Часов в одиннадцать, никак не раньше.
— Понос и рвота часто?
— Каждую минуту. Как из ведра льет. Штаны-то свои сов
сем загадил и ноги перепачкал вон как. Смердит от него, что
из параши.
...Все ясно... Задержка мочи... синюха пальцев и носа... Рез
кое обезвоживание... Мучительная жажда... Падение сердеч
ной деятельности... Ярко выраженная картина гастроэнтери
та... напоминает холеру... Такие рвоты и понос бывают в двух
случаях — при холере и отравлении. За последние годы не
фиксировали заболевания холерой... Невероятно, чтобы здесь,
в тайге, вспыхнула эпидемия... Даже в холерные годы она не
350
докатывалась сюда. Судя по остаткам, стул полковника не по
хож ни на рисовый отвар, ни на мясные помои... При холере
такой стул неизбежен... Липкий пот выступает... но он не так
обилен, как при холере... Значит — грибы. Какие? Мухомор
отпадает: не наблюдается расширение зрачков и нервное воз
буждение... да и само отравление наступает через полчаса по
сле еды... Строчки? Время совпадает: шесть-двенадцать часов...
гастроэнтерит, малокровие... а где желтуха? Куда исчез бред?
Строчками можно отравиться случайно: не отварила их хо
зяйка, не слила перед едой воду — вот и отравление... Строчки
— вне подозрения... Остается бледная поганка... Налицо все
симптомы: синюха, обезвоживание и прочее... Но бледную
поганку можно спутать только с шампиньоном... А шампиньо
ны — грибы тепличные, в тайге они не растут... Если сама хо
зяйка собирает грибы, она не спутает бледную поганку ни с
каким грибом. Преднамеренное отравление... Необходимо за
ранее запастись поганками, хранить их с какой-то целью... Если
их подавать на стол — не исключено, что отравишься и сам...
Не есть — подозрительно... Неужели Лиза могла так хладно
кровно все обдумать? А почему Лиза? Признаки отравления
наступают через восемь—двадцать четыре часа... время растяну
то... Он вполне мог позавтракать поганками вчера утром, в
другом месте... Но почему же капитан настаивал на прободе
нии?.. Просил поставить неправильный диагноз... Боится, как