двадцать пять дадут, а ее кормить станут разными жирами... Я
на своем упрусь: маленькая я и все. Ей поверят: она доктор, а
я... Генералу самому пожалуюсь! В Кремль напишу! Карга эта
докторша! Вонючка!
...Капитан не приказал даже правило прочесть, — думал на
чальник конвоя. — Я это запишу. Часы у меня есть, чтобы вре
мя точно проставить... Ивлеву пока не тронут. Ребята говори
ли. что вчера ее полковник в трюм засадил. Испугалась фа
шистка, сразу прибежала лечить его. Утром она на запретку
прыгала, а сейчас как барыня идет. Смекалистая. Сразу по
ругалась со своими контриками. Я — не я и корова не моя,
знать их не хочу... Пристроится в управлении — почище нас
заживет: жрать от пуза, выпить захочет — пей... Бесконвойни-цей заделается. Враги народа хитрые. В любую щель проле
зут... Докторша с полковником поедет... Нотная... умеет жить...
устроилась... Настоящих людей, таких как я, не ценят, а за
контриков цепляются. Напишу об этом в Москву без подпи
си... там такие письма на вес золота. Приедет комиссия, разо
блачат их, что потачку дают фашистам, и доложу тогда, что
это я написал... Напишу, что и фашистов лечили, и про Седугина, его только после моего письма арестовали... и что пол
ковника самого контрик лечит... А в газетах пишут: будьте
бдительны... а они потеряли ее... Выгодная это щтука бдителъ-366
ность. За нее с головой взяться — прокормит она, : Уйду на
гражданку из армии и там бдительность проявлю. Специаль
ности у меня нет, учиться неохота. Землю копать не пойду,
я им не лошадь. Буду о бдительности писать, куда надо...
Когда до железной дороги оставалось метров тридцать, к
капитану подошел запыхавшийся старший лейтенант.
— Товарищ капитан! Мне передали...
— Задержались, старший лейтенант.
— Я был...
. — Мне до фени, где вы были. Вовремя приходить надо! —
сердито оборвал капитан* — Я сопровождаю полковника в
больницу. До моего возвращения начальником командировки
остаетесь вы.
— Я никогда раньше не был...
— Приказ Орлова. Письменное распоряжение я оставил на
вахте. Выполняйте!
— Есть выполнять, товарищ капитан! — обрадованно гарк
нул старший лейтенант и рысью затрусил к вахте.
Возле насыпи железной дороги стояли охранники Гвоздевского. Среди них Любовь Антоновна заметила Лизу. Она, при
сев на корточки возле носилок, поила полковника из ков
шика.
— Чаю нё успела вскипятить, — доложила Лиза, вытерев
лицо полковника грязным полотенцем. — Марганцовки не до
стала, не было ее у нас.
— Чай и марганцовка не играют существенной роли. В
больнице ему окажут более квалифицированную помощь. —
Любовь Антоновна наклонилась к полковнику. — Я подозре
ваю, гражданин начальник, что у вас перитонит, воспаление
брюшины. Меньше пейте и все может скоро кончиться.
Вдалеке раздался пронзительный свисток паровоза. Там,
где они стояли, не было ни полустанка, ни будки стрелочника,
как впрочем не было будок и вдоль всей трехсоткилометровой
недостроенной дороги. Капитан и оба лейтенанта вплотную
подошли к рельсам и подняли руки. Паровоз, недовольно пы
хтя и отдуваясь, замедлил свой неторопливый бег. Посредине
короткого состава выделялись два пассажирских вагона. В один
из них внесли полковника. Вслед за ним вошла охрана, капи
тан и Любовь Антоновна. Она видела, что конвоиры, окру
.367
жив женщин, прошли ко второму пассажирскому вагону и
через минуту исчезли в тамбуре.
— Кто ж е мотор сломал? — хмуро спросил один из охран
ников Гвоздевского.
— Ты дизелист, ты и отвечаешь за дрезину. Взгреют тебя,
— пообещал лейтенант, присаживаясь на нижнюю полку.
— Известно, взгреют, — согласился дизелист, — а вот кто
это сделал? Ведь нарочно поломали. Я заглянул в мотор и