свое постелила... Ей тоже холодно спать... Писать жалобу?..
Кому?!.. Опять переведут в следственную... Там Нюська или
другая какая воровка в законе... Аня говорит, чтоб я не жа
ловалась...Сколько мне лет будет, когда освободят... Почти
двадцать семь... Скоро семнадцать... Какой странный день
рождения: семнадцать лег семнадцатого августа... Два раза
по семнадцать... Какая злая Безыконникова... Подвинуться не
хотела... Говорила: «Пусть у параши спит, врагам народа там
место». А сама-то кто?.. На Елену Артемьевну жалуется... Пра
вильно Аня сказала: «Такие как Аврора и нас сюда заперли»...
А может прокурор и судья такие же, как Безыконникова?.. А
что как написать самому Сталину? Так и так, дорогой Иосиф
Виссарионович, я вашего бюста не разбивала, а сделал это
директор завода Киреев... Приезжайте сами и разберитесь...
Не приедет... Дел много у него... А хоть бы и приехал, Киреев
и прокурор его обманут...
— Чего молчишь, Рита? — спросила Аня.
— Я так... Задумалась...
— От задумок худо бывает... Не след бы тебе жаловаться,
Рита.
103
— Я хочу, Аня, Сталину письмо написать, — призналась
Рита.
— Да нешто досуг ему наши письма читать?.. Вернут на
зад, как Мишуткино письмо вернули... А то еще и накажут
тебя. Скажите хоть вы ей, Елена Артемьевна, чтоб она не
писала. Рита вас лучше послушает.
— Не дело ты задумала, Рига. Кассацию писать надо. А
Сталину письмо — нет. Даже если ты в него веришь.
— А вы не верите в него? — отчужденно спросила Рита.
— Не верю, — твердо ответила Елена Артемьевна.
Женщины, только что защищавшие Елену Артемьевну,
сурово посмотрели на нее. Одна из них, не утерпев, бросила
зло и резко:
— Права, знать, была Безыконникова, если уж ты в него
не веришь — цена тебе копейка.
— Я так и знала, — горько усмехнулась Елена Артемьевна.
— Только договаривайте до конца, Ирина Филипповна. Если
Безыконникова права, что я враг, значит, и вы враги.
— Я глаза тебе выцарапаю за такие слова.
— Чего это она нас поносит?!
— Сама враг, так пущай не лает, — зашумели успокоив
шиеся было женщины.
— Бейте ее! — завизжала Аврора и как настоящий крей
сер стремительно рванулась к Елене Артемьевне.
Рита вскочила на ноги. Она стояла перед Авророй, хруп
кая и прозрачная.
— Отойди! Зашибу! — сквозь зубы прошипела Безыкон
никова.
— Не маши руками! — рядом с Ритой встала Аня. Лицо
Ани, решительное и сердитое, не предвещало ничего доброго.
— Спелись! — зловеще усмехнулась Безыконникова.
— Рыбак рыбака видит издалека, — пошутил кто-то из
женщин.
— Ты меня с этой падалью не путай! — взвилась Аврора.
— Не спорьте, — миролюбиво попросила Елена Артемьев
на. — И все-таки Безыконникова права: или вы враги народа,
или вас осудили неправильно.
— Знамо, неправильно! — подхватила Аня.
104
— А если неправильно, то почему же вы защищаете Ста
лина?
— Сравнили! То на местах такое творят, а наверху — не
знают.
— Не знают, Аня?.. Пусть не знают о тебе, обо мне... А то
что за два килограмма колосков судят, кто виноват? Местные
власти придумали такой закон? Или наверху его утверждали?
— спокойно спрашивала Елена Артемьевна.
— Может и наверху кто есть с червоточиной... А чтоб он
сам врагом был — ни в жизнь не поверю.
— Я не говорю, что враг. Все правители стараются как
молено лучше своим людям сделать. И не потому, что они
добрые, а выгодно им. Народ живет хорошо — и властителю
спокойно... Русский человек издавна привык размышлять так:
«Барин — подлец, его и убить молено, а царь — помазанник
Божий. Министры правды о народной беде не говорят ему...
А узнал бы он, всем им по шапке дал бы...» А того и не пони