женщины с топорами в руках. Холодное дерево таило в глу
бине своей тепло и жизнь. Оно манило к себе бледных, ис
питых матерей, закутанных в черные лохмотья. Старый хро
мой сторож отпугивал их гулкими выстрелами — и дерево
встречало весну. Случалось, что сторожа не было. Глухие
удары топора рождали надежду в сердце матери, что дерево
не проснется весной, зато светлых дней дождутся ее дети. В
долгой неравной битве иногда побеждала мать, иногда — сто
рож и дерево.
— Кого изволите ожидать? — раздался чей-то знакомый
голос над самым ухом Риты.
— Никого я не жду, — вздрогнув от неожиданности с
досадой ответила Рита.
— Забыли? Меня?
— Ким! Как вы меня нашли?
— Военная тайна. О ней знают двое. Я и начальник отдела
кадров. Догадываешься ?
— Вы спросили у него мой адрес?
— Угадала.
— Холодно... Я пойду домой.
— Зря торопишься. С тобой хочет познакомиться...
— Кто?
— Моя сестра Домна. Мы — двойняшки. Это нас так папа
назвал. Меня — Ким, Коммунистический интернационал моло
дежи, то есть я, — Ким с усмешкой указал на себя пальцем,
— а ее Домна — в честь пылающих доменных печей. Я ее
захватил с собой. Не возражаешь?
— Как хотите.
— Домна!
— Иду!
— Знакомьтесь — моя сестра Домна. Похожа она на до
менную печь?
— Ким!
— Умолкаю.
— Подруги меня называют Домина. Домна — старое рус
ское имя. Я недавно читала «Мещане» Писемского. Там одну
женщину звали Домна Осиповна Олухова.
— Олухова?
19
— Сам ты — олух.
— Извини, Доминочка. Она много читает, Рита. Простите,
девушки, я вам помешал. Продолжайте знакомиться.
— Рита.
— Очень приятно, — Домна величаво протянула Рите руку.
— Завтра наш день рождения. Папу после обеда срочно вызва
ли Туда, — Домина небрежно подняла руку. Палец ее, белый
и выхоленный, указывал в ночное небо, затянутое сплошной
пеленой свинцовых туч. — Мама гостит у брата. Соберется одна
молодежь. Попоем, станцуем, повеселимся.
— Я не смогу прийти. Y меня...
— Я говорил Домине о твоей тете...
— Я боюсь — ей станет хуже.
— Отойди на минутку, Домна. Я скажу Рите пару слов на
ухо. Ритка, ты мне очень понравилась. Сразу!
— Я не приду.
— Ты любишь тетю?
— Не твое дело.
— Мое. Завтра я принесу пенициллин и кое-что еще.
— Где ты возьмешь?
— Не бойся, не украду. Y нас дома много всякой всячины.
Мама разрешает мне делать подарки друзьям. До утра! Держи
лапу. Я побежал.
Ким выполнил свое обещание. Часа в два дня он вызвал
Риту на улицу «только на одну секундочку» и, сунув в руки
растерявшейся девушки увесистый сверток, торопливо попро
щался.
— Ж ду тебя в девять. Советская тридцать два. Найдешь?
— Найду.
— Не опаздывай!
В комнате Рита развернула сверток. «Масло... Грамм семь
сот, не меньше. Свиная тушенка... яичный порошок... Сгуще
ное молоко... Лекарство...» Рита недоверчиво рассматривала
дар Кима, не зная, что и подумать.
— Кто заходил?
— Мальчик один, тетя Маша. Знакомый, — смущенно от
ветила Рита, стараясь не смотреть в сторону тети.
— Знакомый?! Это он принес тебе столько добра?
— Он.
20
— Больно он щедрый, — тетя Маша хотела сказать что-то
еще, но ей помешал стук в дверь, нетерпеливый и сердитый.
— Это квартира Ломтевой?
— Да-да, Ломтевой... Наша с тетей, — облегченно подтвер
дила Рита. Она была рада приходу незнакомой женщины: «При
чужих тетя Маша расспрашивать не будет... Потом я что-ни
будь придумаю».
— Я медсестра. Меня послал главврач сделать инъекцию
пенициллина больной Ломтевой.