тала Аврора.
125
Г л а в а 2.
ПЕРЕСЫЛКА
ОБЫСК
Лагерная пересылка, куда попала Рита после этапа, была
разделена на две зоны. Если встать лицом к воротам, по пра
вую руку лежала мужская зона, по левую — женская. Женщин,
по двое из каждого барака, ежедневно водили в мужскую
зону. ТахМ они получали хлеб и баланду на общей кухне, туда
же уводили провинившихся — в карцер. Из мужской зоны,
при желании, можно легко попасть в женскую. Безоружный
самоохранник-малосрочник охотно пускал в женскую зону
тех, кто мог заплатить пайкой хлеба, горсткой табака или,
на худой конец, обещанием, что завтра его не забудут. Люби
тели женской зоны крепко держали свое слово и самоохрана
привыкла доверять им. Вдоль стен барака были настланы двух
этажные сплошные нары. На их грязных неотесанных досках
заключенные ели, пили и спали. Сквозь подслеповатые стекла
немытых окон солнце редко заглядывало в барак. Женщины
из соседнего барака с утра до вечера без дела бродили по зоне.
Они грелись на солнышке, вяло переругивались с самоохра
ной, если та почему-либо не пускала к ним гостей из мужской
зоны, а некоторые, таких было совсем нехмного, горланили
блатные песни или дрались между собой. Политических заклю
ченных из барака не выпускали ни утром, ни днем, ни ве
чером.
— На прогулку не пускают, хуже, чем в тюряге, — удру
ченно вздохнула Аська.
— Ты сегодня, когда за обедом ходила, не слышала чего?
— Амнистию ждешь, Аня? Нам амнистии не будет. Нож
ками шевели... Рвать коготки надо.
— Дак разве убежишь от такой охраны? Вон тех баб по
зоне вольно пускают и то никуда не деваются, — возразила
Аня.
— Пересылка крепка, — согласилась Ася, — на глубинку
пошлют, оттуда совсем трудно оторваться.
129
— Ты по-своему говоришь, Ася... Глубинка... Какая она?
— задумчиво спросила Рита.
— Километров за триста в тайге.
— Не так и далеко.
— Совсем близко... Ты, Рита, как ребенок.
— Рита права, мы проехали около шести тысяч километ
ров. Триста километров — пустяк, — заговорила Елена Ар
темьевна.
— Не знаете, так помолчите, — грубо обрезала Аська.
Рита удивленно посмотрела па нее и заметила, что Аська
краснеет.
— Извините, — скороговоркой пробормотала Аська.
— Спасибо, Ася, — поблагодарила Елена Артемьевна.
— Никак не приноровлюсь я с вами разговаривать. В ка
мере с законницами по-хорошему поговорить нельзя: надыбают
слабину и в калашный ряд отправят.
— Да, Ася... Я сегодня Безыконникову не видела. Ее опять
вызвали на вахту? — дипломатично спросила Елена Артемьев
на, желая отвлечь Аську от трудного для нее объяснения.
— Утром рано, когда вы еще спали... Настучит Аврора
на всех — в самую глубинку загонят. Это вам так кажется,,
что триста километров близко. Мы ехали по централке, кругом
города, села, а там на триста километров — лагпункты и тайга,
что захотят, то и сделают. Здесь мы на глазах у лагерных
тузов, а в глубинке убьют и спишут как побег. Там и вас, Елена
Артемьевна, могут к уголовникам бросить, не поглядят, что
политическая. Воровки не любят таких, как вы. Скажут: фа
шистка, контрик...
— Я уже это слышала, Ася... — устало вздохнула Елена
Артемьевна.
— Не всё вы слышали... Дора Помидоровна, я вам чудную
селедочную головку в помойке нашла. В ней столько жиров...
Кушайте, Дора Помидоровна! Жрите! Штевкайте! — вот как
воровки говорят с политическими. И в лицо вам этой селедоч
ной головкой ткнут...
— Сюда идут дежурные, — предупредила Аня.
Рита посмотрела в окошко и увидела надзирателей, подхо
дящих к бараку.
— Самоохрана? — небрежно спросила Аська.
130
— Вольные, — успела ответить Рита.