м н е ...
жалко... Пять годков вместе прожили...
Петька у нас... Изведет полковник и вас, и Мишку. Стою в ра стерянности, а у самой мысль шальная: возьму колун и по башке его трахну. А ну, как промахнусь? Не сумею... Тут я и упомнила про грибы... Две банки из погреба взяла, одну с хо рошими, а другую... там штук пять поганок было, остальные — белые. Я оттуда поганки достала и будто невзначай выпу стила банку из рук... Известно, грибы с пола собирать не ста нешь... Поганки с белыми полковнику дала, а себе и Мишке других наложила. Полковник четыре стакана первака выпил, а закусывал ими... все до одной сожрал... Мишка его на кро вать отволок. Когда полковник еще не вовсе пьяный был, гля дел на меня, как кот на сметану, а я еще хуже злоблюсь и ду маю: гляди-гляди, а что ты завтра скажешь... Заснул он, я Мишке все обсказала. Он сперва с кулаками на меня. Потом я надоумила его насчет лейтенанта, сказала, что убьет его лей-353
тенант на охоте, Петькой поклялась, что не смотрела на лей тенанта завлекательно, растолковала ему, что изничтожит его полковник, если он с вами и с лейтенантом покончит... Ну, Мишка и присмирел. Видит, дело плохо: ругайся не ругайся, ничем не поправишь. На меня донести, так и ему попадет, как подельнику со мной, да и рука на меня у него не поднимется.
Мишка до утра письма какие-то писал. Напишет, порвет — и опять пишет. Карманы у полковника обшарил... письмишко какое-то нашел и ну крыть полковника матом. Перед утром, как проснуться ему, Мишка услал меня из избы, чтоб я на по ляне посидела, знак подала, если охрана придет. Поболе часу на пеньке сидела, ждала. О чем они там говорили — не слы хала. Потом Мишка позвал меня и велел при полковнике неот ступно быть, пригрозил ему, если скажешь что, письма пока жу. Кому говорить-то тут? Дежурные носы воротят, не знаю как меня благодарят, что я ухаживаю за ним. Пока врачи при едут, до разговоров ли будет ему. Он имя свое забудет, не то, чем ужинал вчера.
— Для кого ты их заранее приготовила?
— Для Мишки. После Кузьмы. Вернулась, когда уговорил он меня, а сама решила: пойдет еще раз Мишка на такое — употчую его. Не пошел он... А то, может, и я с ним... грибков поела, доведись его потчевать. Родной он мне... Раньше люби ла и теперь... Он вчера за меня стоял... Чуть того кобеля не порешил... Я сама себя не пойму: вроде бы на дух Мишку не нужно, а как вспомню... ведь и хорошее промеж нас было...
ходил он за мной, прощал все... родные мы... любит он меня...
ласковый... Петьку любит... легко ли ему безотцовщиной ра сти? Как бьггь-то нам? Научите, доктор!
— Ничего не обещаю, Лиза. Подумаю. Руку ему помасси руй.
— До руки ли...
— Врачу легко определить, что удар нанесен недавно. След от удара наведет на размышления.
— Как же со мной и с Мишкой-то быть?
— Решу. — Любовь Антоновна и Лиза вернулись в комнату, где лежал больной. — Полковник! Вы слышите меня? Пони маете, что я вам говорю? — Гвоздевский утвердительно кив нул головой. — Для краткого анамнеза мне необходимо озна354
комиться с предысторией вашего заболевания. Не имея точ ных данных, я не окажу вам помощь. Вам трудно говорить.
Отвечайте односложно, если не можете словами, то кивком головы. Запомните — за неправильный ответ вы можете по платиться жизнью. Ваше положение очень серьезно, а поэто му будьте предельно внимательны. Возможно, у вас вторичное прободение, язву ушили, но она осталась, и не исключен ре цидив. Вы ощущали кинжальную боль, как в прошлый раз?
— полковник отрицательно покачал головой. — Чем вы зав тракали вчера утром? Мне валено знать именно утром. Где вы были? В дороге?
— Да, — чуть слышно прошептал полковник.