— Я... спала...
— В карцере проснешься, — пригрозила Рите дежурная.
— У меня голова закружилась, — смятенно оправдывалась Рита.
47
— Я запомнила тебя. На проверке доложу корпусному, — пригрозила надзирательница и с шумом захлопнула кормушку.
В карцер... Там темно... Холодно... Триста грамм хлеба...
Занятая своими мыслями, Рита не заметила, когда к ней по дошла тетя Вера.
— Не бойся, девонька. Я сама скажу, коли что, — успо коила Риту тетя Вера.
— Я и не боюсь... Дома бы побывать хоть минутку. Тетю Машу поглядеть бы и сюда вертаться можно.
— Y тебя-то тетя одна... А у меня мужик хворый, нику дышный и робят двое. За ними-то кто присмотрит? Маюсь я туточки и места не нахожу... Кабы хуже не было, как в канцер посадят... Не отпустят тогда, глядишь... Врут поди дев ки, что меня на десять лет засудят. За нитки-то. Опять-таки мать я... Снисхождение выйдет. Мне робят на ноги поднять бы. Им я те нитки проклятущие взяла. Обносились вовсе, обшить надобно. Увижусь, чай, скоро... Глядишь и мужик оклемается.
Ах вы пташки, канарейки,
Вы летите далеко,
Передайте всем моим подругам, Что Катюша в земле глубоко.
— Опять эта Томка поет... Тоскливо... — тяжело вздох нула тетя Вера.
— Воробьева! — услышала Рита крик из открытой кор мушки. За мной... Дежурная нажаловалась...
— Я, — покорно подтвердила Рита. Из узкой щели кор мушки на Риту глядело лицо, худое и незнакомое.
— От кого ждешь передачу? — ровным усталым голосом спросила незнакомая женщина. «Неужто тетя Маша выздо ровела?»
— От Ломтевой, — неуверенно ответила Рита. Голос ее дрожал. Она чувствовала, что вот-вот расплачется.
— От Ломтевой? — подозрительно переспросила незнако мая женщина.
Новенькая... Раньше передачу приносила другая... Рита мол ча кивнула головой, с трудом проглотив слюну.
48
— Закосить чужую передачу надумала? — сурово спро сила «новенькая».
— Она воровка. На атаиде стояла. А ее подружка Николу Резаного из сто второй звала, — вмешалась надзиратель ница.
— Я не воровка.
— Честная какая нашлась! Товарищ начальник корпуса, она стояла на атанде. Я вам официально докладываю, — на стаивала обозленная надзирательница. И корпусная здесь... Те перь в карцер... Но кто же принес передачу?
— Ломтева! От Ломтевой жду, больше не от кого, — упря мо твердила Рита.
— Дерните ее в коридор. — Рита не видела того, кто приказал «дернуть ее в коридор». Но по голосу узнала началь ницу женского корпуса тюрьмы, или, как ее обычно называли в камере, корпуснячку.
— Передачи косишь? На стреме стоишь? — грозно спра шивала пожилая дородная начальница.
— Не нужно мне вашей передачи. Я тетю жду!
— А дядю ты не ждешь? — усмехнулась надзиратель ница.
— Подавитесь вы ими! — в отчаянии крикнула Рита.
— Ты воровка? В законе? Держись! Права качать буду!
На какое-то мгновение Рита заглянула в глаза начальницы корпуса, выцветшие и пустые. Удары посыпались с двух сто рон.
— О-о-о-о, — застонала Рита. — Не бейте, тетеньки, не бейте!
— Не трожьте ее... Я звала сто вторую. Я-а-а... — услы шала Рита голос тети Веры. Он рвался сквозь толщу окован ной железом двери, бился о стены узкого коридора, летел к закрытому наглухо окну и, ударившись о стекло, бессильно падал на цементный пол и, всхлипнув, как обиженный ребе нок, замирал и вновь рождался: «Не тро-о-о-жь-те!»
— Обеих в карцер! На семь суток! — приказала началь ница корпуса и брезгливо плюнула Рите в лицо.
49
ВАЛЬКА БОМБА
Тетя Вера и Рита в карцере сидели порознь. Риту поса дили в третью камеру, а тетю Веру в самую последнюю, в седьмую. В двухметровой толще стены прорублено узкое, как бойница, окошко двадцать пять на пятнадцать сантиметров.
Со двора окно прикрыто куском железа, в котором просвер лено восемь отверстий. Каждое — не толще ученического карандаша. До него не дотянешься, даже если встанешь на каменную кровать, сверху обшитую досками. На этих крова тях-гробиках, два метра в длину и сантиметров сорок пять в ширину, с удобством разлеглись две воровки в законе. Осталь ные восемь наказанных, и среди них Рита, тесно прижимались друг к другу, грея теплом своих тел холодный, сырой пол.
О том, чтобы лечь, не мечтал никто. Вся камера — три метра в длину и полтора в ширину. Почти половину ее занимали гробики, занятые воровками.