— Валечка! Мы жабы честно на троих поделим. Я уже пятый день в трюме. Жрать охота... — жалобно заныла Кира.
— Раздай хлеб, порчушка! — рявкнула Валя.
Кира поспешно раздала хлеб.
После завтрака Бомба подошла к Кире и с размаху вле пила ей пощечину.
— Не имеешь права! Y хменя мужик... — истошным голо сом завопила Кира.
— То мужик, а то ты. Воровка не ршеет права сама раз52
давать хлеб. Ты больше не человек. Канай с гробика к параше!
Живей крылышками маши! — напутствовала Бомба Киру.
— Не уйду! Меня никто не опускал и не сучил! Толковища не было! Хочешь — ложись рядом! — отчаянно защищалась Кира.
— Слазь! Я одна спать буду! — неумолимо потребовала Валька.
— Не уйду! — захлебнулась в крике Кира.
— Голосом определяешь? Дежурника зовешь? — Могучие руки Бомбы сдавили тщедушное тело Киры. Драка длилась недолго. Победительница с торжеством потрясла пучком во лос, хрипло откашлялась и неторопливо уселась на гробике.
— Я бы еще вчера тебя выгнала. Мне говорили, что в трюме казачат за пайки. Я не верила, пока не увидела сама, — пояснила Бомба, ни к кому в частности не обращаясь.
Бывший человек, а ныне Бог знает кто, всхлипывая, уса живалась поудобнее у дверей. Кира злобно толкнула локтем соседку Риты. Выругалась длинно и грязно и попыталась лечь.
— Подвиньтесь, вы! — потребовала Кира. Женщины про тестующе зашумели.
— Куда двигаться?
— И так на параше сидим!
— Кому положено — на гробиках спят.
— Сиди, где посадили, и не рыпайся!
— Кончай базар! — властно крикнула Бомба. В камере наступила тишина.
Риту бил озноб. Отдали хлеб... Бомба добрая... Могла и не отдавать... Как дальше жить?.. Скорей бы суд... Хоть бы куда-нибудь вызвали... Помолиться, как тетя Маша молилась? — засмеют... Я и молитв не знаю... Мысли путались, рвались.
Падали в темные подвалы забытья, летели к тем светлым дням, когда еще были живы отец и Павлик, и вновь ползком возвращались в камеру. Рите вспомнился январский вечер.
Все они вчетвером пили чай. Y Павлика день рождения. На столе мягкий ситный и толстые ломти колбасы. Папа о чем-то задумался... Тетя Маша дует в блюдце, до краев наполненное чаем... Павлик украдкой бросает в стакан третий кусок са хару... А Рита смотрит на них... Ей больше не хочется чаю, даже в накладку... Впервые в жизни ее маленькое сердечко
53
охвачено смутной, непонятной тревогой. Рите казалось, или она предчувствовала? что этот счастливый вечер — послед ний... Они уже никогда вместе не сядут за стол... не будут смотреть друг на друга... Она не услышит тихого смеха отца...
ворчания тети Маши... а Павлик не станет дразнить ее по утрам. Ей чудилась ночь, туманная и промозглая. Она бредет по полю одна... Где-то далеко золотой искоркой горит костер, но дойти до него у ней не хватит сил. И на этом поле, а конца его не видать, она не встретит ни Павлика, ни отца, ни тети Маши.
— Воробьева! На выход!
Рита, не понимая, кто и куда зовет ее, послушно поднялась с пола.
— Позезло девчонке, на допрос вызывают, — с завистью вздохнула Бомба.
— Почему на допрос? — полюбопытствовала Лиза. Но ответа Рита не услышала. Дверь карцерной камеры захлоп нулась за ней. Рита стояла в коридоре у открытого окна и жадно вдыхала чистый воздух, напоенный свежестью ново рожденной весны.
V СЛЕДОВАТЕЛЯ
Следователь любезно предложил Рите сесть, спросил, как ее фамилия, где родилась и проживала, кто родные. И знает ли она, в чем ее обвиняют.
— В прогуле. Но прогулять мне разрешил сам директор.
— Сказочки, — хмуро и недоверчиво оборвал Риту следо ватель.
— И вовсе не сказочки. Не я виновата, а сын директора Ким.
— Гражданка Воробьева! Меня не интересуют посторон ние лица. Каждый гражданин несет личную ответственность за свершенное преступление. Вы обвиняетесь в прогуле и в контрреволюционной агитации согласно статье пятьдесят во семь пункт десять. Ваши враждебные действия, направлен ные против советской власти, выразились в том, что вы один54
надцатого марта тысяча девятьсот сорок пятого года в четыр надцать часов десять минут, находясь в кабинете директора завода сто девяносто восемь, злоумышленно разбили бюст великого вождя и учителя трудящихся всего мира дорогого товарища Сталина. При этом вы сказали: Я разбила Сталина.