Тепло мне с гобой.
15
— К вам можно?
— Заходите, доктор. Не раздевайтесь, у нас холодно. Третий день не топим — дров нет. Вы уж извините нас, — оправды валась Рита.
— Опять глаза на мокром месте... Стыдно, девушка. Сейчас мы послушаем вас, Мария Павловна... Так... Так... Хорошо.
Дышите. Не дышите. Все. Ложитесь. Я вам принес лекарство.
Дома завалялось. Две таблетки сейчас выпейте. Принеси воды, девушка. Проглотили? Теперь ложитесь и укройтесь потеплее.
К утру почувствуете себя лучше. Послушайте мой совет. Вам необходимо лечь в больницу.
— Я пока дома полежу, доктор. Рита сказала, что вы ей бюллетень дадите. Дай Бог вам здоровья.
Доктор растерянно заморгал, попытался что-то возразить, но, поймав умоляющий взгляд Риты, запнулся.
— Девушка, проводи меня на улицу. Мне, старику, недол го и ноги сломать в темноте.
— Вот мы и вышли. Садись на скамеечку со мной рядом.
Отвечай! Зачем обманула тетю?
— Я думала, что вы...
— Это не в моих силах. За прогул судят, как за дезертир ство.
— Я считала вас добрым.
— Перестань! Я добрый... Добрый. Сколько тебе лет?
— Скоро семнадцать.
— А мне пятьдесят девять. Я добрый. Ничего ты не по нимаешь... Ребенок... Да если я тебе сегодня открою бюллетень, меня завтра вызовут куда следует. Пособничество врагу — вот как это называется.
— А как они узнают?
— Не догадываешься? Элеонора Эдмундовна доложит. Она открыто пишет доносы, только называет их сигналами. — Док тор понизил голос до шепота. — Я боюсь ее... До чего мы до жили. Дочери родной нельзя довериться. Я с тобой говорю так, потому что мы один на один. Одному свидетелю не пове рят — нужно двух.
Чуткое ухо Риты уловило звук шагов — спокойных и уверенных, октор зашелся в кашле. Шаги затихли возле со16
седнего дома. Доктор торопливо вскочил со скамейки и пре увеличенно громко зачастил: — Покой. Диета. Лекарство. Утром отправьте тетю в ста ционар. Там ее ждет отличный уход, калорийное питание и самое современное лечение. Желаю счастья и перевыполнения производственной программы. Каждый лишний кирпич — удар по врагу. Спокойной ночи.
С кем я оставлю тетю Машу? Лекарство... Масло... Тепло...
Что можно продать? Кому нужны мои вещи? Сколько за них дадут? Схожу утром к директору. Говорят, он дядька добрый.
Сухопарая стройная секретарша неприязненно встретила Риту.
— Сегодня у директора неприемный день.
— Доложите ему. Я вас очень прошу.
— Я вам русским языком объясняю. Директор принимает по личным вопросам в среду. С восемнадцати до девятнадцати часов.
— Я пройду к нему, — упрямо крикнула Рита и шагнула к заветной двери. Гневно сверкнув глазами, секретарша одно временно с Ритой бросилась к дверям. По ее лицу было видно, что она готова своей тощей грудью преградить дорогу лю бому, кто осмелится нарушить покой глубокочтимого хозяина.
Вернусь домой... На проходной не пропустят до конца смены... Перелезу через забор... Страшно, застрелят... Там есть одна лазейка... Попробую.
— Феодора Игнатьевна! Вы как всегда защищаете непри ступную крепость от неприятеля, — раздался сзади Риты мо лодой насмешливый голос. Рита обернулась. Перед ней стоял высокий стройный юноша лет девятнадцати.
Ким. Сын директора. Мне его показывала Оксана. Он где-то в конторе работает... Попрошу его. Как зовут директора?
Вспомнила: Пантелей Иванович.
— Y меня к вам просьба, Ким Пантелеевич.
— Чем могу быть полезен? — галантно улыбнулся Ким.
— Y меня больная тетя. Я прогуляла вчера... За ней некому ухаживать. Я хотела поговорить с вашим папой.
— Феодора Игнатьевна вас не пустила?
— Я не могу пускать всяких!
17
— Я сам поговорю с папой.
— Мне надо домой, к тете. Я спешу. Но до конца смены через проходную не пропустят. Моя фамилия Воробьева. Мар гарита Семеновна Воробьева.
— Я все устрою. Обождите в приемной, — твердо пообе щал Ким.
Минут через пять он вышел из кабинета отца довольный и сияющий.
— Директор приказал вас выпустить. При мне звонил на проходную. Пошли. — Рита, возбужденная и обрадованная, вышла из приемной. Ким шел рядом.