спать при свете.
— Кто-то идет, — предупредила Лида, стоявшая у окна.
— Чертова дверь! — выругался вошедший, потирая ушиб ленный лоб. — Вот где вы разместились... Без света сидите.
Сумерничаете.
— Спичек нет, гражданин начальник, — отозвалась Катя.
— А зажигалка на что? Где ваша коптилка?
— На окне, — подсказала Катя.
Вспыхнул синий язычок пламени. Фитиль затрещал и кро хотный огонек осветил землянку.
— Заходите, доктор. Что вы за порогом стоите? — пригла сил хозяин зажигалки. Любовь Антоновна, слегка наклонив го лову, вступила на порог землянки.
— Не утруждайте себя, Игорь Николаевич, я сама, — за протестовала Любовь Антоновка. Но Игорь Николаевич, бе режно взяв ее за руку, помог спуститься с высокого порога.
— Показывайте, как вы тут устроились. Ночи прохладные, печку растопите. Матрасов нет, я так и знал...
— И дров тоже, — осторожно подсказала Катя.
— Минут через двадцать найдем матрасы и дрова, — по обещал Игорь Николаевич. — Вы ужинали? — Никто не ре шился ответить. — Жалобы есть? — услышав последний во прос, Лида мелко задрожала всем телом, Катя закашлялась
и алые брызги полетели в сторону Игоря Николаевича. Рита
еще ниже опустила голову. Елена Артемьевна порывисто вско чила на ноги.
— Жалоб никаких нет, гражданин начальник! — заслоняя
Риту, выкрикнула Елена Артемьевна.
— Гражданин главврач! — зазвенел голос Любови Анто новны.
— Бог с вами, доктор... простите... Не подумал, — оправды вался Игорь Николаевич, отступая к дверям. — Успокойтесь, Любовь Антоновна... Я — пятый год главврачом... Забыл, что
значит этот вопрос...
— Зато они хорошо помнят. Этот вопрос позавчера им за дал мой пациент, полковник Гвоздевский.
22
— Какое недоразумение... Вы прибыли в воскресенье. Я
был за зоной. Завтра все улажу. В больничных корпусах мест
нет. Завтра позвоню Орлову, может быть удастся что-нибудь
выбить. Запирайте покрепче двери. Если ночью постучатся
надзиратели, скажите, что главврач не велел никого впускать.
Я сам поговорю с ними. А сейчас дам команду, чтобы вам
принесли дров. За матрасами сходите сами.
— Я пойду, — вызвалась Рита.
— И я , — подхватила Катя.
— Вот и чудесно. Поскорей выздоравливайте, девушки! И
— в обучение к Любовь Антоновне. Она из вас семь потов выж мет, пока медсестрами сделает. Скучать не даст и ошибок не
простит. Чуть не так — и неуд в зачетки. Я не забыл ваш неуд, профессор.
— Я бы за такую палату и кол не поставила, — отпариро вала Любовь Антоновна, указывая на грязные стены со сле дами подтеков.
— Крышу починим. Стены побелим, девушки нам помо гут. Заглядывайте через недельку, увидите, какой я мастер, — балагурил Игорь Николаевич. — Где думаете отдыхать сегод няшней ночью?
— Если разрешите, Игорь Николаевич, здесь.
— Ваша воля... я в грязь лицом не ударю. Сейчас землянка
на карцер смахивает, а часа через два...
— Если бы нашлось отдельное помещение... — задумчиво
проговорила Любовь Антоновна.
— Найдем.
— Не мне, Игорь Николаевич. Ей, — Любовь Антоновна
указала на Ефросинью.
— Есть запасная комнатушка, туда ее и поместим.
— Прекрасно. Я ночью буду проведывать ее, — пообещала
Любовь Антоновна.
— Мы случайно с вами не коллеги? Простите, как ваше...
— Заключенная Денисова, гражданин главврач.
— Я такой же заключенный, как и вы, а не гражданин
главврач, — вспылил Игорь Николаевич. — Я бывший студент
профессора Ивлевой. Скверный студент, нерадивый. Вы не
доверяете мне. Я живу за зоной, без конвоя. Я слышал, как
вас приняли на вахте. А что я могу сделать? Простите, сейчас
23
не время для объяснений. Познакомимся поближе и... Пошли
за матрасами, девушки.
— Тебе не стыдно, Катя, за доктора? — спросила Рита.
Они шли позади Игоря Николаевича. Он о чем-то оживленно
беседовал с Любовью Антоновной.
— Стыдно, Рита. Я обозлившись на всех. Не верю никому.
— А я верю Любовь Антоновне.
— Эх, Ритка! Что как с мое пробудешь тут, матери родной
не поверишь... Попрошу прощения у нее. Простит?
— Она все-все знает. Даже, что думаем мы с тобой. Я в
мыслях тоже... ей открою... Что плохо думала.
— Она, видать, на воле знала этого главврача. Чудной он.