лучше, чем главу правительства. Почести воздают, а я все
чем-то недовольна...»
— Доктор!
— Ты проснулась, Катя? Встань, закрой за мной дверь.
— Мне словечко вам надо сказать. Я не спала, когда вы
говорили с Еленой Артемьевной... Вы оговорили себя... Ради
нас... Я...
— Не мели чепуху, Катя. Ты — я — какая разница. Все
мы в одном котле варимся. Запри дверь и ложись.
Увидев Любовь Антоновну, Игорь Николаевич встал из-за
стола и пошел навстречу ей. Несмотря на поздний час, он был
в своем светло-шоколадном костюме.
28
— Гвоздевский умирает. Пульс почти не прослушивается, — озабоченно сообщил Игорь Николаевич. — Хорошо, если
дотянет до утра... Я сумею поговорить с управлением. А сей час, ночью, с начальником больницы договориться трудно...
Каждые два часа к Гвоздевскому заходит надзиратель. Он
доложит начальнику о его смерти и...
«Туманно говорит Игорь... Ночь... утро... А если полковник
умрет в полдень, что изменится?»
— Вы меня не поняли, Любовь Антоновна?
— Нет.
— Орлов приказал начальнику больницы, об этом я узнал
очень поздно, чтобы в случае смерти Гвоздевского немедленно
отправить вас на сорок седьмую командировку. Пешком, днем
или ночью. Тут всего километров пять. Вы в лагерях не первый
год и наверно догадываетесь, что ночью вас не доведут.
— А днем? Разве нет безрассудных беглецов, готовых бе жать днем?
— Завтра я дозвонюсь в управление и вы останетесь в
больнице.
— Химера, Игорь. Если Орлову надо, чтобы я бежала...
— Сегодня он услышит, что я побегу вместе с вами.
— Сколько вам лет, Игорь?
— В декабре стукнет сорок. Не поумнел за последние сем надцать лет. Я запомнился вам легкомысленным и самоуверен ным. Да таким я и был в свои двадцать три года. Я кипятился, спорил с вами, что-то доказывал. Было, Любовь Антоновна, все
было. Но за последние восемь лет я поумнел и не обещаю того, чего не могу выполнить.
— Сообщите немедленно о смерти Гвоздевского. Заклю ченная Ивлева, временно исполняющая обязанности врача, к
этапу на сорок седьмую командировку готова. Прикажите вер нуть одежду, в которой я прибыла в больницу. В этой, — Лю бовь Антоновна указала на платье и новые, по ноге, ботинки, — неудобно бежать, гражданин главврач четвертой лагерной
больницы.
— Я не ожидал от вас другого ответа. В ваших глазах я
или наивный мечтатель, или подлец. Так думают обо мне мно гие. Пять лет я — главврач, бесконвойник. Одет с иголочки...
и уж, конечно, не за мое врачебное искусство. Тут вы правы.
29
я мальчишка по сравнению с теми, кто здесь работает на кух не. Они бы еще подумали, прежде чем меня взять ординарным
врачом. И все же я кое-что делаю для людей. Делаю без под лости.
— Честный человек не сможет нарушить приказ Орлова, а тем более добиться его отмены.
— А я добьюсь — значит мерзавец.
— Если вы не тот, за кого я вас приняла... то завтра меня...
— Завтра вы примете седьмое отделение. И все же я не
сексот, не бегаю в управление с доносами. Больше того — я
вреден им.
— Фантазия? Бред? Или...
— Провокация. Ни то, ни другое, ни третье. Простое
совпадение... Как вы посмотрите, Любовь Антоновна, на лоша диную дозу танина? Продержится полковник до утра?
— Решайте сами...
— Нечаянно ошибиться вы не могли...
— В чем?
— Хороший студент не перепутает отравление с перито нитом. Я был средним студентом, знаниями не блещу и сегод ня, но такие простые вещи понятны даже мне. Можете выслу шать мнение коллег. Они работают здесь санитарами, истопни ками на кухне... Но некоторые из них мало в чем уступают
вам. Я говорил с ними. Все в один голос утверждают, что у
Гвоздевского отравление.
— Они не мои коллеги. Ваши. Дешево вы их купили...
Должность санитара, лишняя миска супа...
— Они мне доверяют, а вы... Вы оскорбили людей, Любовь
Антоновна. Я имел неосторожность пообещать вам... Вы не ве рите мне. Следовательно, для вас безразлично, умрет полков ник ночью или утром.
— А для вас?
— То же самое. В субботу утром я ушел за зону. О болезни
полковника ничего не знал... Лагерная охрана сумела разы скать меня только вчера вечером. Я уверен в отравлении. Чем?
— покажет вскрытие. При перитоните больные живут макси мально двенадцать часов, если не вмешаемся мы, хирурги. Пол ковник прожил около двух суток. Могут произвести вскрытие, а могут и нет. Это зависит от окончательного диагноза. Опыт 30