AnnotationЧетвертая лагерная больница лежит в тридцати двух кило метрах от небольшого поселка, знаменитого только тем, что на окраине его нашла себе место пересылка, а в центре, по со седству с покосившимися от старости домиками, красуется се рое здание управления лагеря. Почему четвертую больницу назвали четвертой, об этом не догадывался никто.
antique
Александров,
Григорий
Матвеевич
Я увожу к отверженным селеньям. Том 2. — Париж, Ymca Press, 1978
en
Александров,
Григорий
Матвеевич
calibre 5.34.0
23.2.2022
ddcbf2d3-66f7-4d9a-8fad-5f994b514a52
1.0
0101
я увожу
к отверженным селениям...
ДАНТЕ, АД, песнь III
Г. М. Александров
Я У В О Ж У к
ОТВЕРЖЕННЫМ
СЕЛЕНИЯМ
роман в двух томах
YMCA-PRESS
11, rue de la Montagne Sainte-Genevicve. Paris (5).
© W orld C opyright YMCA-PRESS 1978.
Т ом II
земля обетованная
Г л а в а 1.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ
ПЕРВЫЕ ШАГИ
Четвертая лагерная больница лежит в тридцати двух кило метрах от небольшого поселка, знаменитого только тем, что
на окраине его нашла себе место пересылка, а в центре, по со седству с покосившимися от старости домиками, красуется се рое здание управления лагеря. Почему четвертую больницу
назвали четвертой, об этом не догадывался никто. От рядо вого охранника до генерал-майора Орлова все знали, что ни
второй, ни третьей, не говоря уж о первой, больниц нет и
никогда не было. И все же, очевидно для эффекта, продолжали
называть единственную больницу лагеря четвертой. Всякая
больница начинается с приемного покоя, но лагерная больница
— с вахты. Уже полчаса Рита и те, кто был с ней, ждали
на вахте прихода врача. Лида забилась в уголок. Ефросинья
лежала на полу, изредка шевеля кистями рук, сложенных
крест на крест на груди. Возле нее стояла Катя, иногда она
наклонялась к больной и шепотом успокаивала ее.
— Потерпи немножко. Скоро... — Лицо Ефросиньи оста валось неподвижным, она не слышала ничьих слов. Елена Ар темьевна дважды пыталась сесть рядом с Ефросиньей, но над зиратель всякий раз поднимал ее окриком.
— Не рассаживайся! Не на курорт приехала!
— Кого мы ждем? — тихо спросила Рита. Елена Артемьев на пожала плечами.
— Врача или начальство.
— Где Любовь Антоновна? — Елена Артемьевна что-то хо тела ответить Рите, но ее перебила Катя.
— Где Гвоздевский, там и она. Ей не до нас.
— Какая ты злая, — прошептала Рита.
— Заткнись! — посоветовал надзиратель и, подумав немно го, пообещал: — Мозги вышибу!
Минут через сорок на вахту пришел какой-то начальник, судя по погонам — майор. Увидев его, надзиратели вскочили.
11
— Вольно! — махнул рукой майор. — Что тут за кодла
на вахте?!
— Товарищ майор! Прибыли больные заключенные из
семьсот семнадцатого лагпункта в количестве пяти человек.
Доктор, который...
— Я сам доктор, — перебил надзирателя майор. — Y вас
тут не караульное помещение, а бардак. Одна разлеглась, или
это ты ее положил?
— Никак нет, товарищ майор! Старуха она!
— Сам вижу, что не молодая. Девчонку бы на лавке поло жил, а со старухой и на полу можно? Когда уж научитесь
уважать старость? Где их конвой?
— В казарму пошли отдохнуть с дороги, товарищ майор.
— Формуляры заключенных у них?
— Так точно, товарищ майор!
— Позвать их! Пускай забирают больных и везут назад, откуда привезли.
— Вот тебе и больница, — уныло прошептала Катя.
— Начальник семьсот семнадцатой здесь?
— В палате товарища полковника, товарищ майор, — до ложил надзиратель.
— Позвать ко мне!
— Куда же нас? — громко спросила Рита.
— Домой, — спокойно пояснил майор. — Больные на шлись. Эту старуху, — майор шевельнул носком сапога Ефро синью, — приму: она живо койку освободит. А у тебя что? — спросил майор Катю, тыкая ей пальцем в глаз.
— Чахотка, — ответила Катя, откидывая голову назад.
— Я думал — слепая. Хорошо видишь. Тубики по полгода
в больнице живут, жди, когда сдохнет. Друзья называются. Толь ко и думают, чтоб в больнице помереть, а товарищ хоть про падай. Ты с чем, старуха? — майор слегка щелкнул по лбу
Елену Артемьевну. — Звенит. Пустая у тебя голова. Чо мол чишь?
— Я отвечу доктору, — устало проговорила Елена Артемь евна, не опуская глаз под насмешливым взглядом майора.
— Гра-а-амотная... Расплодились контрики, как клопы! Y
меня врач вот где! — майор сжал кулак. — Осталась бы у меня
— я б тебя в карцер! Больничного трюма еще не пробовала?
12
Язык проглотила? Распустил вас капитан Лютиков. Ну а ты
с чем сюда попала? — майор дернул Риту за волосы и провел
пятерней по лицу. От его потных пальцев пахло табаком и
бензином.
— Я не знаю, — прошептала Рита.
— Я за тебя знать буду? Больная не помнит, чем болеет!
Фокусники! Как в том анекдоте: пришел симулянт к доктору
и говорит: «Y меня болит нога». «Какая, — спрашивает доктор, правая или левая?» «Пока шел к вам, забы», — отвечает симу лянт. В глубинке вспомнишь, что закосить надумала.
— А ты что мне козью морду строишь? — строго спросил
майор, хватая Лиду двумя пальцами за нос.
— Больно, — заплакала Лида, — я маленькая...
— Сумасшедшая, а больно. Ты мне черноту не лепи! Мор ду строишь, как чокнутая, а к носу притронулся — и больно.
Скажи спасибо, что красные сопли тебе не пустил. На больни цу не надейся! Чокнутых ни одна зона назад не берет. В воль ную больницу уголовных чокнутых принимают, а вас, контри ков, нет. Y меня трое таких в зоне бегает. Одна стекло тол ченое жрет, другой без штанов бегает, а третий...
— Товарищ майор! Вы звали меня?
— Звал, капитан. Туфту ты мне привез, а не больных.
— Я не врач, товарищ майор. Со своей командировки я
имею право по плану послать до нового года в больницу пять
человек.
— По плану, по плану... Y меня мест нет! Одну старуху
приму и хватит.
— Я обжалую ваши действия, товарищ майор, полковнику
Гвоздевскому.
— Он болен, капитан.
— Этих больных я привез по приказу полковника. Поза вчера он утвердил список больных. Их осматривал доктор.
— Я сам почище докторов понимаю, кто больной, а кто
здоровый. С сумасшедшими и чахоточными задаром возиться
не стану.
— Я не пойму, товарищ майор, о какой оплате идет речь.
Спрошу у полковника Гвоздевского.
— Не лезь в бутылку, капитан. Я сказал задаром... ну...
вроде бы напрасно. Пользы от этих больных не будет никакой.
13
— Я обжалую ваши действия начальнику управления ла геря.
— А кто тебе разрешит с ним говорить?
— Попрошу разрешения у товарища полковника. Вот и
мои конвоиры, — воскликнул капитан, увидя входящих на
вахту конвоиров. — До моего возвращения от зоны больницы
не отходить ни на шаг. Заключенных больных обратно не
этапировать, даже если вам скажут, что они не приняты в
больницу. Я доложу начальнику управления, товарищ майор, что вы самовольно, без осмотра врача, отказались принять
больных.
— Ты с ума сошел, капитан! Какое дело начальнику управ ления до зеков! Больные они, здоровые... живые, умерли — это нас не касается. Важно одно — работа! А в больнице они
даром едят хлеб.
Капитан громко хлопнул дверью. Майор поспешил за ним.
— Ты не бузи! — заговорил майор, догоняя капитана. — Какой врач примет зека без моего согласия! Кто они такие
эти врачи! Зеки! Запищат — я их на штрафняк погоню!
— Ты обещал, майор... — мрачно напомнил капитан.
— Да ведь и ты обещал... Забыл?
— Я с этих зеков копейки не взял.
— Темнишь, капитан! С уголовников — поверю, их и без
лапы в больницы направляют. А с контриков... бабушке своей
расскажи. Что я, всю лапу себе в карман кладу? Разбогатею!