Капитан ударил меня и всех четверых посадил в карцер. На
другой день жена капитана, Лиза, упрекнула мужа за меня.
Он вызвал меня из карцера, пообещал отправить в больницу
всех пятерых с условием, что я помирю его е женой. Я согла силась. Лиза, очень милая женщина, рассказала мне кое-что
интересное и вернула кольцо. Позавчера вечером приехал пол ковник. Лида, она тоже в землянке, в ответ на вопрос «Жало бы есть?» перечислила ему свои претензии и упомянула о том, что я назвала капитана вором. Гвоздевский посадил Лиду в
карцер, произнес речь, осмотрел зону, а вернувшись, вызвал
меня и потребовал, чтобы я призналась во лжи и извинилась
перед капитаном. Я отказалась и меня снова посадили в кар45
цер. Полковник пошел к капитану ночевать. Лиза узнала от
лейтенанта, как он обошелся со мной. Она поругалась с Гвоздевским и отравила его поганками.
— Вы ничего не путаете?
— Нет.
— Но отравить Гвоздевского?..
— В этой истории замешана не только я. Лиза избила
Гвоздевского, а капитан, спасая жену, полковник чуть не при стрелил ее, ударил Гвоздевского по руке. Полковник решил
по-своему отомстить им обоим. Услав Лизу ставить самовар, он сделал грязный намек, что Лиза не прочь сблизиться с лей тенантом, и потребовал, чтоб капитан отправил меня в побег, а лейтенанта пристрелил на охоте. Лиза подслушала и поняла, что если муж убьет лейтенанта, Гвоздевский сведет счеты и
с капитаном. Спасая семью и себя, она решилась на отравление.
Лиза знала, что охотника и его жену убил не беглец, а надзи ратель Малявин...
— Не может быть. Беглеца нашли в доме охотника мерт вым. Кто же убил беглеца?
— Малявин, по сговору с мужем Лизы, а он получил та кое задание...
— От моего брата...
— Очевидно, так. Ругаясь с полковником, Лиза сказала ему
о Малявине. Ничего хорошего от живого полковника она не
ждала и угостила его поганками. Она их приберегла для мужа, когда узнала о Малявине. Вот почему я хочу, чтоб отравление
случилось утром.
— Вы не знаете, Любовь Антоновна, где Гвоздевский зав тракал?
— На сорок первой.
— Я наслышан о начальнике этой командировки. Мерзавец, даже среди своих. Вот-вот придет надзиратель. Я с вами пройду
к полковнику. Дадим ему что-нибудь тонизирующее, чтобы он
минут на десять пришел в сознание. При врачах спросите Гвоз девского, что он ел утром. При надзирателе повторите вопрос.
Разбудив задремавших врачей, Игорь Николаевич сам, не
доверяя никому, сделал полковнику укол.
— Больной! С вами хочет говорить доктор Ивлева, — воз высив голос, обратился Игорь Николаевич к Гвоздевскому.
46
— Мне важно знать, что вы ели в последний день перед
болезнью. И как следует вспомните время. Мы решили назна чить вам новый курс лечения, — Любовь Антоновна указала
на Игоря Николаевича, который держал в руках двадцатиграм мовый шприц. — Если вы ошибетесь, кончится плохо. И тогда...
В палату вошел надзиратель. Любовь Антоновна, услышав
позади себя шаги, взглянула на Игоря Николаевича. Он медлен но прикрыл глаза. — Что вы ели за день до болезни? — как
можно громче спросила Любовь Антоновна.
— Грибы, — прохрипел Гвоздевский.
— Я вам объясняла, больной, если вы перепутаете время, лечение не даст нужного эффекта. Когда вы ели грибы? В
обед?
— Нет...
— Вечером? — наступило долгое тягостное молчание.
— Нн-ет...
— Утром?
— Да.
— Картина ясна. Мое окончательное мнение — утренний
завтрак, — заключила Любовь Антоновна.
— Пройдите в мой кабинет, доктор Ивлева. Нам следует
обсудить вопросы, касающиеся дальнейшего лечения больного
Гвоздевского. А вы, — Игорь Николаевич взглянул на надзи рателя, — если желаете, тоже зайдите ко мне. Я нашел лекар ство, о котором вы меня просили.
— При ней? — смущенно спросил надзиратель, указывая
на Любовь Антоновну.
— Она обождет, — ответил Игорь Николаевич, направля ясь к своему кабинету. Любовь Антоновна осталась в коридоре.
Минут через пять из кабинета главврача вышел надзиратель.
Карманы его брюк заметно топорщились.
— Серьезно болен ваш пациент, — усмехнулась Любовь
Антоновна, заходя в кабинет Игоря Николаевича.
— Куда серьезней... Для полного излечения я выдал ему
два поллитра неразбавленного спирта, — пояснил Игорь Ни колаевич.
— На одного? Такая доза лекарства...
— На четверых. Выпьют и до утра сюда не заглянут. Я
сказал ему один секрет.
47
— Какой?
— Чтоб он не закусывал грибами. Возможно, добавил я, что с полковником случилось несчастье из-за грибов. Утром
поел, а на другой день плохо. Я подчеркнул «утром», да он и
сам слышал вашу беседу с Гвоздевским. Попросил не разгла шать секрет. Он поклялся, что сохранит тайну до смерти и еще
шесть часов после смерти будет молчать.
— Промолчит?
— Кроме его собутыльников и всего управления никто не
узнает. По пьянке расскажет им, втайне поговорит с дружка ми по селектору. Часам к десяти утра этот секрет полишинеля
станет известен всей лагерной администрации.
— Зачем же вы?
— Еще вечером на вахту подбросили записку, что полков ник, возможно, отравлен. Это сделал кто-то из заключенных.
Писал явно не врач, но сексот, автор записки что-то пронюхал, поэтому Орлов и приказал отправить вас на сорок седьмую.
Ему не хочется возбуждать уголовное дело против своих со трудников. Убийство полковника Гвоздевского начальником ко мандировки даром моему братцу не пройдет. Он и решил из бавиться от вас, как от ненужного свидетеля.
— Кто же написал анонимку?
— Врачи догадывались об отравлении. Неосторожно пого ворили между собой, их подслушали — и донос готов.
— Какой ж е вам был смысл рассказывать надзирателю, что Гвоздевский отравлен.
— Орлов поймет, что секрет — больше не секрет и ликви дировать вас нецелесообразно.
— А вы?
— Мало ли где надзиратель мог это услышать? Он на мекнул, что знает доносчика и свалит на него. И самое главное, будет повторять, как попугай, что отравление случилось утром.
Майор поторопится лично рассказать обо всем Орлову. Утром
поедет на дрезине в управление. Такой случай выслужиться он
не упустит. Начальник сорок первой не отопрется, что Гвоздев ский завтракал у него грибами. Нелепый случай... трагическая
оплошность. Поганка попала по недосмотру, никто не виноват, и вечная память полковнику Гвоздевскому.
48
— Вы рискуете. Орлов узнает, кто рассказал надзирателю.
— Не я, а сексот. За лишнюю болтовню сексот пойдет в
БУР или в побег. Чище воздух — легче дышать. Но если и
узнают... Я часто рискую... Обозлятся надзиратели и убьют за
зоной. Дознаются, что я родственник Орлова — и конец тот
же. Приму больного, какого не следовало бы принимать... а чем
это кончится? Вылечим, кому умереть велено, и опять жди... Я
осторожен...
— Вчера вечером...
— Да... я разоткровенничался. Увидел вас и подумал: если
вы за этих женщин просите, ничего со мной плохого не слу чится... В третьем отделении лежит один каторжник. Кто он
— я не знаю. В графе, где обычно проставляют статью и срок, слова: «До особого распоряжения». Его привезли без сознания
около месяца назад с лагерной пересылки. Он рассказал мне, когда пришел в себя, что на пересылке его посадили в карцер
за карты...
РАЗНЫЕ СУДЬБЫ
— Он играл?
— Подбросили ему. В карцере его хотели убить. Я так
понял, что воры в законе действовали не сами. Кстати, один
из воров, Падло Григории, оказался на поверку сукой. Сейчас
он комендантом на сорок первой, там уголовники, но я слы шал, что скоро его переведут к политическим...