Матвеевича? Откуда его привезли?..
Андрей застонал. Рита нагнулась к больному и скорей
угадала, чем услышала, слова звучали глухо и неразборчиво, что он просит напиться. Она налила ложку лекарства и, осто рожно раздвинув бинты, поднесла к воспаленным губам Ан дрея. Больной оторвал от матраса перебинтованную руку и
попытался отвести ложку с лекарством.
— Глотай, Андрюша, — попросила Рита.
— Воды... — прошептал Андрей, выпив лекарство.
Рита напоила его.
— Еще...
— Больше нельзя, доктор не велела. — Рита видела, с ка кой мольбой смотрят на нее глаза Андрея, но, помня приказ
Любови Антоновны, больше не дала ему ни капли.
79
— Ты... новенькая?
— Да.
— А... тетя... Вера?..
— Отдыхает, она скоро вернется, — успокоила Рита боль ного.
В палате наступила тишина. Рита зажгла коптилку и осто рожно, боясь разбудить Андрея, присела на краешек табу ретки. За окном густая синева вечера незаметно растворилась
во тьме беззвездной ночи. Стоило Рите пошевелиться — и
огромная тень ее лениво скользила по стене, повторяя каждое
движение девушки. Андрей впал в забытье. Глаза его были
закрыты, тело вздрагивало при каждом вздохе. Торопливо бе жали секунды. Они словно хотели обогнать самих себя. Их
длинная цепочка выстраивалась в ряд крохотных минут, а ми нуты спешили к океану вечности и умирали в нем, как неиз вестные солдаты, убитые в безымянном бою. На смену им
приходили часы, такие ж е порывистые и неугомонные, как
их младшие сестры-минуты. Они штурмовали грядущие дни и
годы. Время, бесконечное и слепое, равнодушно заглатывало
их, а бездна вод его оставалась такой же невозмутимой, какой
была она, когда не родилась земля и звезды, какой останется
и в миг их неизбежной гибели.
ПОХИЩЕНИЕ
— Открой, Ритка! — приглушенно попросил женский голос.
«Откуда она меня знает?»
— Кто ты? — спросила Рита, подходя к дверям.
— Открой, тогда скажу.
— Ступайте к Игорю Николаевичу, — посоветовала Рита.
— Ты меня боишься? Дурная, — пропищал все тот же
голосок.
— Разрешит он, открою.
— Ну и сиди тут. Докторша меня к тебе из седьмого
отделения послала, заболела она.
80
Рита стремительно бросилась к двери. Пальцы ее косну лись крючка. Но в последнюю секунду из-за двери раздался
еле слышный звук. Рита прислушалась.
— Не выходи, убьют, — прошептал кто-то за дверью.
Почудилось...
Рита схватилась за крючок.
— Убьют, — еще тише предупредил тот ж е голос.
— Ну и сиди, а докторша твоя подохнет. — Это было
сказано предумышленно громко. Подождав минуту, за дверью
выругались, и Рита услышала звук удаляющихся шагов.
— Сиди, дождешься, — крикнул кто-то из конца коридора.
...Может меня и вправду звала Любовь Антоновна? А поче му ж та женщина грозилась и ругала меня? Кто говорил
«убьют»? Оставить Андрея одного? Что с ним сделают? Док тор ждет меня, а я чего-то боюсь... Позову Игоря Николаевича...
Андрею плохо... Изо рта кровь течет... Побегу... кабинет Игоря
Николаевича рядом...
Рита приоткрыла дверь и осторожно выглянула в коридор.
Пусто. Она бесшумно подбежала к массивной двери кабинета
главврача. Рита постучалась раз, второй, третий, но ей никто
не ответил.
...Ушел... Сказать бы тете Вере... Где она спит? Рита забе жала в какую-то палату, но там лежали мужчины...
— Зайди, сестричка, — пригласил один из них, приподни мая голову. — Я болячку содрал, на вкус попробовал — слад кая, а вот чем пахнет — не пойму. Понюхай.
— Цыть! — прикрикнул мужской голос. Тот, кто разгова ривал с Ритой, поспешно юркнул под одеяло. — Не в своем
уже он, сестричка. Мелет, что в дурную башку влезет. Он...
— но Рита, не дослушав, закрыла дверь. Она наугад зашла в
следующую палату и увидела женщину. При тусклом свете
коптилки женщина реденьким гребешком с поломаннылш зубь ями старательно расчесывала густые волосы. Увидев Риту, она
помяла меж пальцами крохотный комочек, потом положила
его на подоконник и с хрустом раздавила ногтем.
— Чо вылупилась, сестра? Вшей не видала, — безмятежно
спросила женщина, яростно царапая голову.
— Видала, — машинально ответила Рита. — Где тетя Вера?
81
— Санитарка?
— Да.
— В соседней палате.
— Спасибо, — поблагодарила Рита.
— Куда тебя несет?! — проворчал кто-то из темноты, едва
она вошла в палату.
— Мне тетю Веру.
— Не трожь ее, устала она.
Рита не видела, кто говорил, но она поняла, что хозяйка
скрипучего голоса старается выпроводить ее.
— Разбудите тетю Веру, — настойчиво попросила Рита.
— А ты кто такая?
— Новая санитарка, Рита. Скажите ей, что я побежала в
седьмой барак, к доктору.
— Ты в какой палате дежуришь?
— Y Петрова, — ответила Рита, выходя в коридор.
— Что ж сразу не сказала? — всполошилась женщина. — Вставай, тетя Вера.
— А?.. Что? Иду.
Выйдя из барака, Рита в первую минуту не увидела ничего.
Темно как... — поежилась Рита. — Тут недалеко, добегу.
До седьмого корпуса оставалось шагов десять, и вдруг Ри та почувствовала на своем плече чью-то руку.
— Не торопись, девка, — процедил спокойный, насмешли вый голос. — Канай за мной.
— Куда? — холодея от страха, спросила Рита.
— В пекло, дешевка, в пекло!
— Я никуда не пойду с вами.
— Водяра есть, глотнешь!
— Не нужно мне вашей водки, пустите! — просила Рита.
— По-хорошему топай, не рыпайся!
— Не пойду!
— Не пойдешь, сука, поволоку! — с угрозой пообещала
женщина, что загородила Рите дорогу.
— Чо базаришь с ней?! — услышала Рита сзади себя не знакомый голос. — На гилку ее и в вензону!
...К Ваську... Это она прислала за мной... обманули...
— Любовь Антонов.... — изо всех сил закричала Рита, но
чья-то ладонь зажала ей рот.
82
— На гилку бери! На гилку! — приказывал невидимый
голос. И в ту ж е минуту горло Риты с силой сдавила чья-то
рука.
— Тряхни ее. — Ноги Риты оторвались от земли. — Скажи
Горячему, что тот фраер один. — Кто это говорил, мужчина
или женщина, Рита не разобрала. Тьма, густая и липкая, об волокла сознание, а тело погрузилось в холодную пустоту.
ВАСЕК И ПУЗЫРЬ
Инка Васек, подобрав под себя ноги, сидела на верхних
нарах. Закрыв глаза, она монотонно раскачивалась, как маят ник, взад и вперед, взад и вперед, и, не разжимая губ, подвы вала что-то тоскливое и неразборчивое. Положив голову на
доски, у ее ног лежала молоденькая девушка, подросток, обна женная по пояс. На ее левой груди синей тушью были выко лоты три слова: «Клянусь любить Васька», а правая грудь, упругая и смуглая, клялась любить Юрка.
— Спой, Клавка! — приказала Инка Васек.
— Что спеть, Иночка? — робко спросила Клава, прикры вая ладонями клятвы любить Васька и Юрка. Вместо ответа
Инка Васек наотмашь ударила Клаву по лицу.
— За что? — плаксиво спросила Клава, вытирая с раз битого лица кровь.
— За Иночку! — пояснила Инка Васек. — У тебя что на
левом буфере наколото?
— Клянусь... любить... Васька... — глотая слезы, ответила
Клава.
— А ты меня Иночкой назвала! Я — не дешевка! Мужик!
Васек!
— Я забыла, — пролепетала перепуганная Клава.
— Помнить будешь! Месяц назад визжала, когда наколку
делали. Зато теперь все знают, кого ты любишь! Меня! Васька!
— Инка Васек гордо ткнула себя в раздобревшую грудь. — Я презираю мужиков! Я молодой был, полезли ко мне цело
83
ваться... Он меня, как бабу целует, а я его целую, как дешевку.
Я по виду баба, а в натуре — мужик! Люблю молоденьких
девочек! Юрок твой кто был?
— Мужик, — заикаясь ответила Клава, с опаской отодви гаясь от грозной Инки.