— Не темни, Игорь, нам Горячий нужен. Открывай! — потребовал надзиратель.
— Кончай треп, лепило!
— Не рвись, Рыжий! Не открою! Завтра с управлением по говорю о тебе.
110
— Ты меня на бога не бери! Майору нажалуешься? — ехидно спросил Рыжий.
— На майора стукну в управление. И про тебя не забуду.
— Голос Игоря Николаевича прозвучал внушительно и резко.
— А я тут при чем? — растерянно пробормотал Рыжий.
— Мне сказали привести тебя, я и выполняю. Я солдат. При казы не обсуждаются.
— Кто же приказал? — поинтересовался Игорь Николае вич.
— Кто, кто... Старший сержант. Много будешь знать...
— Вернись и доложи, что я пошел, — посоветовал Игорь
Николаевич.
— Горячего отдай! — потребовал Рыжий.
— Уйдете отсюда, вышвырну твоего Горячего. Пусть хоть
до утра лекции вам читает. Закатишь лекцию? — спросил Игорь
Николаевич, вынимая изо рта Горячего платок.
— Развяжи, Игорь, — заюлил Горячий. — Я ж тебя не
трогал. Фраера...
— Ни в коем случае! — запротестовал Илюша. Не обращая
внимания на стук и угрозы надзирателя, Игорь Николаевич
присел возле Любови Антоновны.
— Беда иметь дело с женщинами, — вздохнула она. — У
одной эмоциональный шок, у другой — заурядный обморок.
— Вам вредно говорить, профессор.
— Пусти, Игорь! — настойчиво требовал Рыжий.
— Вы не откроете им? — испуганно спросила Клава.
— Сядь и не суйся, когда тебя не спрашивают, — прикрик нул Игорь Николаевич на Клаву.
— Как бы они не догадались заглянуть в землянку, — вслух подумала Любовь Антоновна.
— Т-с-с! Услышат, — предостерег Игорь Николаевич.
— В землянку канайте! — диким голосом завопил Горя чий. — Там Игорева баба! — Илюша подскочил к воспитателю
третьей известковой и схватил его за горло. Горячий захри пел. Отвислые щеки Горячего покрылись пятнами. Синий нос
побагровел. Побелевшие губы судорожно вздрагивали. А в бес цветных водянистых глазах застыл животный ужас.
111
— Отпусти его. Удушишь, — уговаривал Игорь Николае вич, с трудом отрывая руки Илюши от горла Горячего. Зазве нело разбитое стекло. Над ухом Илюши просвистел камень.
— Бей контриков! — раздался за окном истошный крик.
— Лежачего не быот!
В окно градом полетели камни. Они со звоном ударялись о
прутья решетки. Один из них угодил в Горячего.
— Открывай, Игорь! Народ требует! Заключенные твои
товарищи, — настаивал Рыжий.
— Не пуляйтесь камнями! Меня убьете! Меня, — орал пере пуганный Горячий.
— Эй вы! Народ! — закричал Игорь Николаевич, подходя
к окну. — Еще один камень и я задушу Горячего! Труп его от сюда заберете!
— Не имеешь права!
— Вышку получишь! — бесновались за окном.
— А я контрик, мне все разрешено! Души его! — свирепо
приказал Игорь Николаевич.
— Меня задушат. Не пуляйте камнями, — плаксиво молил
Горячий.
— Дежурники! Ломайте двери!
— Воспитателя убивают! Честного человека!
— Где же советская власть? — вразнобой визжали за ок ном.
— Не открывайте! Они меня убьют! — плакала Клава.
— Лежачих не бьют?! — голос Игоря Николаевича дрожал
от ярости. — Вы камнями в больных женщин швыряете! Вам
можно.
— Открыл бы по-хорошему, — миролюбиво предложил Ры жий.
— Я вам живой не дамся! И запомни, Рыжий, завтра по говорю с управлением — мало тебе не будет! Я слов на ветер
не бросаю!
— Не пугай, Игорь! Нам что приказано, то мы и делаем!
Зря ты артачишься.
— Уходите! За меня с вас спросят!
— Трекаешь, Игорь! За контриков ни с кого не спраши вают!
112
— Утром убедишься, Рыжий! Я сам на вахту приду. Как
бы вам не всыпали по тому месту, откуда ноги растут.
— Ладно, Игорь, уйдем! — согласился Рыжий. — Ты на
прощанье дал бы нам обогреться.
— Через окно получите.
— А что как в землянку заглянем? Горячий кричал, баба
твоя там!
— Идиоты! Где ж е там баба моя прячется? Одна чокну тая, вторая — тубик, третья — старуха, — Игорь Николаевич
громко захохотал.
— Ты, пожалуй, прав, — согласился Рыжий. — Разгоним
мы коблов, только чур не на сухую.
— Два пузырька отвалю! Гони эту падаль отсюда! — по требовал Игорь Николаевич.
— Мало, Игорь!
— Три! Больше ни капли нет.
— Вот и хорошо! — обрадовался Рыжий. — По баракам
расходись! — звонкий голос Рыжего разорвал наступившую
тишину.
— Сами же велели прийти, — проворчал кто-то за окном.
— Я тебе велю! — окрысился Рыжий. — Шагом марш на
место! Уводи, Васек, своих коблов! — подружки Васька, ру гаясь и ворча себе под нос, удалились.
— Давай, Игорь! — напомнил Рыжий, подходя к окну.
Игорь Николаевич приподнял половицу, достал три бутылки
спирту и подал их в окно.
— Маловато! Еще бы одну!
— Больше нет, Рыжий! Последние из гашника отдал.
— Об нас не упоминай в правлении, — подал голос ефрей тор.
— Могила! — поклялся Игорь Николаевич.
— Если погоришь, Игорь, возьмут тебя в центральный
изолятор, тогда уж скажи, что мы без дела не сидели. О Ваське
помяни и что рвались мы не забудь.
— Обещаю.
— Тебе можно верить, Игорь. Хороший ты мужик! Я ж
говорил, зачем нам другой лепило! — расчувствовался Рыжий.
— Иди! Небось тебя приятели ждут, им тоже выпить
охота!
113
— И правда, пойду, — сказал Рыжий и вскоре шаги над зирателей затихли за окном.
— Игорь Николаевич!
— Рита! — обрадовался Игорь Николаевич, подсаживаясь
к девушке.
— С доктором... ничего не случилось?
— Здесь я, Рита, — откликнулась Любовь Антоновна.
— Лягте хоть вы! — рассердился Игорь Николаевич. — Мало мне заботы!
— Ей плохо? — спросила Рита. — Я подойду...
— А ну ляг! Минуты врозь прожить не могут, — ворчал
Игорь Николаевич, укладывая Риту.
— Меня к доктору позвали... Потом схватили за горло.
Это было или мне показалось?
— Руку дай, — потребовал Игорь Николаевич, не отвечая
на вопрос Риты. — Я тебе укол сделаю. Поспишь немного и
лучше будет.
— Они не придут?
— Повыше рукава засучи! Никто не придет, Рита. Закрой
глаза и постарайся ни о чем не думать.
— Мне это снилось?
— Снилось, Рита! Поспи еще и увидишь хороший сон. — Игорь Николаевич, услышав ровное дыхание Риты, подошел
к Тимофею Егоровичу. — А вы куда? — раздраженно спросил
он, увидев, что Любовь Антоновна поднимается на ноги.
— К больному.
— Вам нельзя, профессор! — запротестовал Игорь Нико лаевич.
— Молено. Y меня небольшое переутомление.
— Вас не переспоришь, Любовь Антоновна!.. Женская ло гика...
— Логика врача, — Любовь Антоновна плотно поджала
губы. — Он бредит. О дочери вам не говорил?
— Ася! Доченька, — шептал Тимофей Егорович.
— Ту девушку тоже звали Ася... Он раньше о дочери вам
не говорил?
— Не упомню, Любовь Антоновна... Горячая ночка вы пала... Третья попытка ликвидировать меня... Еще одна неудач ная попытка — и я пациент психиатрической больницы.
114
— Я понимаю, что вы сегодня испытали, но...
— Не в этом дело, Любовь Антоновна. Сегодня не случи лось ничего особенного. Заурядное покушение, примитивное
средство... знакомые исполнители, битье окон и... дружеская
попойка на вахте в тесном солдатском кругу. Но я-то каков!
Трижды на меня покушались! Не каждый деспот может по хвастать таким обилием покушений. Еще раз попытаются, во ображу я себя Наполеоном. На Бонапарта покушались дваж ды, а на меня четырежды. Значит я не просто император
французов, а Наполеон в квадрате...
— Вы все шутите, — улыбнулась Любовь Антоновна.
— Надо же вас как-то отвлечь от горьких мыслей, профес сор. — Трудно жить с черными очками на глазах.