— Чего глазами хлопаешь, как шкодливый кот? Сядь!
— майор покорно плюхнулся в кресло. — Я давно ожидал
тебя. Все думал, хватит ли ума и совести признаться в своих
грязных делишках. Наконец-то пожаловал. Рассказывай все без
утайки.
— О чем? — пролепетал Зотов.
Притворяется, подлец. Хитрит. Ждет наводящих вопросов.
Испытывает меня, знаю ли я что-нибудь. Попробую издалека, — решил Орлов.
— О себе. Об Осокине. О вашем заговоре, — на последнем
слове Орлов сделал ударение и, помолчав, веско добавил, — против меня.
— Вы... знаете? Какой... заговор? — майор беспокойно
заерзал в кресле.
267
— Что елозишь? Шило в зад попало? Сиди смирно, а то
выгоню.
— Я... товарищ генерал-майор... — заикаясь, проговорил
Зотов и осекся.
Знает, мерзавец, — негодовал Орлов. Липкий страх под крадывался к сердцу. — Боится продешевить. А вдруг он при шел просто с доносом? На кого? Мало ли мне о ком доносят.
И ради этого надел гражданский костюм? Осмелился в полночь
зайти ко мне домой? Только Игорь. Не дам ему торговаться.
Но как? Задам наводящий вопрос. Если он ничего не знает — вопрос ни к чему не обязывает. Знает — проболтается.
— Мне все известно. Осокин убеждал тебя, будто Игорь...
Стоп! Дальше нельзя, — подумал Орлов, демонстративно от ворачиваясь от Зотова. Орлов чувствовал, что он подошел к гра нице дозволенного. Шагнуть за нее — все равно что вступить
на окно болота. Сверху цветы, мягкая трава, а под ними мутная
пропасть. Вступи — и разноцветное окно не отпустит тебя, и ты бесследно исчезнешь в его бездне.
Неужто влип? — думал майор, трясущимися руками при глаживая мокрые волосы. — Осокин с Орловым заодно? Вот
тебе и раз! Меня испытывали: какой ты, дескать, верный своему
начальству. Чем же я так провинился, что два таких кобеля
взялись за меня? Зекам поблажки не даю, что говорят — вы полняю, все беру на себя, на начальство не сваливаю. Может, в больнрще порядка нет? Так Осокин пристал, когда я только
в больницу попал. За Гвоздевского вымещают? Они сами его
хуже меня возненавидели. За сестру? Я за нее не от ветчик, да и дело-то это давнее. Она — калека, Гвоздевский
окачурилея, не станут ворошить прошлое. Мало давал им? А
где больше возьму, сам кое-как перебиваюсь. Хозяин уследил
нас с Осокиным. Недаром сердце чуяло. Я-то думал, сам хо зяин у меня в руках, а оно вон как вышло. Признаюсь. Не
во всем, конечно. Пускай хозяин с Осокиным поцапаются. А
я в сторонке постою, погляжу на них.
— Убеждал, товарищ генерал-майор, — признался Зотов, дипломатично не уточняя, в чем же убеждал его Осокин.
— И ты? — спросил Орлов, словно не замечая недомолвки.
— Я все сделал, как он сказал.
268
— Руки на стол! — приказал Орлов. Майор поспешно
выбросил на стол большие красные руки. Пальцы Зотова, усы панные мелкими бородавками, непроизвольно вздрагивали, под нимались вверх и пугливо падали, со страхом прикасаясь к
полированной поверхности стола.
Как на допросе — руки на стол, — подумал майор.
Пальцы — жабьи, бородавчатые, — Орлов с отвращением
рассматривал руки майора. — Испугался стервец! Теперь он
мягкий, как раздавленная лягушка.
— Говори все или выметайся! Завтра встретишься со сле дователем. На воровских лагпунктах тебя ждут не дождутся.
— За что же, гражданин... товарищ... генерал-майор? Это
же Осокин все придумал.
— Договаривай или... — холеная ладонь Орлова потяну лась к телефонной трубке.
— Все скажу, гражданин... товарищ генерал-майор, — за хныкал Зотов. — Не губите... жена... дети... Жить-то как-то
надо... Он меня с толку сбил... Осокин. Он и в ответе, а я чист
перед вами. Не знал, что следят за мной.
— В такой системе работаешь. Следовало бы знать. Y нас
следят за всеми.
— Оно-то и так, да не думал, что наш разговор об Игоре
вам известен. Осокин надоумил меня, будто Игорь Николаевич
ваш брат двоюродный и вы с малолетства росли вместе.
— Знаю, — равнодушно бросил Орлов. Но это показное
равнодушие дорого досталось ему. Лицо оставалось спокой ным, взгляд сухим и колючим, а по спине побежали холодные
мурашки. Внизу живота он ощутил резь. Вот-вот, еще минута
— и он обмочит генеральские брюки, обмочит самым постыд ным образом. Проклятое недержание мочи. Разволнуюсь и
жди, что потечет. Врачи не велели мне волноваться. Попробуй
сохрани спокойствие. И все же надо. Спелись, звереныши!
— Продолжай! — приказал Орлов.
— Осокин велел, значит, добиться, чтобы донос о том, что
Игорь Николаевич ваш брат, исходил не от нас. — Майор
умолк. «Если знает от кого — скажет. А не скажет — на пушку
берет. Я тоже язычок придержу». Зотов опустил глаза и засо пел.
269
— От заключенных, — как само собой разумеющееся и
давно знакомое подсказал Орлов.
Все донесли, — сокрушался майор. — А вдруг он просто до гадался? Если не назовет фамилию, значит зря проболтался я.
— Так точно, товарищ...
— Фамилия? — в упор спросил Орлов.
— Не упомню я. Память-то у меня слабовата. Еще в школе
один учитель дал мне старорежимную кличку — Иван Непомня щий. Отцу говорил, что выгнать меня следует за тупоумие и
неуспеваемость, — майор подобострастно хихикнул.
— Хорошо ж е ты запомнил свою характеристику: «тупо умие и неуспеваемость».
— Какая ж е это характеристика? И не в праве учитель
характеристик выдавать. Только вы можете, — угодливо за юлил Зотов.
— Молчать! — Темнит гад... Вертлявый, как уж. Дурачком
прикидывается. Увиливает... Назвать фамилию? Но чью? Про махнусь — проиграю. В прошлом году Игорь говорил о дев чонке... ее повесил Волк... Как же ее фамилия? А-а-а... Руса кова... И о тайнике Игорь говорил возле его кабинета. Да-а-а...
Вскоре убили Волка... А перед этим Безыконникову... Она очень
грубо работала. Много кричала о своей преданности... Потом
вроде притихла, когда попала в больницу. Оттуда давала све дения... только ли мне одному? Могла работать и на Осокина...
От нее он мог узнать кое-что об Игоре. Но при чем тут Руса кова? Игорь не станет откровенничать с какой-то девчонкой...
Русакова подслушала? Она сексотка Осокина? Что я о ней
знаю. Пересылка... сожительство с вором, лесбиянкой... вензона
и самоубийство... Скорее все же убийство. Волк повесил ее.
Осокин не свяжется с Русаковой. А если бы связался, то как-то
бы заплатил ей... избавил бы от лесбиянки... Трудная голово-ломка... Впрочем, не исключено и другое: Игорь проболтался
кому-нибудь из врачей, Безыконникова подслушала, но не успе ла сообщить Осокину... или... может быть, сообщила, но поздно.
Полковник делает ставку на Русакову, она должна донести на
Игоря. В руках Осокина Русакова — разменная карта. На
первых порах ей поверят: Игорь забрал Русакову из вензоны, поселил в землянку, и ей лгать на Игоря нет никаких причин.
Потом, по замыслу Осокина, отправили бы Игоря в управление
270
лагерей... угРоза расправиться с семьей, иначе Игоря не запу гаешь... чистосердечное признание — и Осокин в моем кресле.
Хитро задумано. Может, он не сам составлял план? В управле нии лагерей есть Агапов. Он давно косится на меня. Может, это все Агапов состряпал? А полковник такой же исполнитель, как и Зотов? Подсунул мне Осокин этого мерзавца! Я не хотел
назначать его начальником больницы, без меня сосватали...
Побоялся привлечь внимание к Игорю, поэтому и не убрал
его... И вскоре случай с Русаковой... Игорь предупреждал меня, а я отмахнулся. Рискну. Назову Русакову. А если не она? Я
потеряю Игоря. Ни одному заключенному, будь он сто раз
сексот, до конца не поверят. А если и поверят, то чем он дока жет свой донос? Где свидетели? Главный свидетель обвинения