303
— Больница у нас одна.
— К своему врачу я обращаюсь каждую неделю. Мне не
понятно, почему вы так обеспокоены состоянием моего здоро вья? И какая связь между моим желудком и вашим шифром?
Путать работу с личными делами? Это... выше моего разумения.
— Осокин огорченно вздохнул и со скорбным недоумением
посмотрел на хозяина.
Как держится, старый иезуит! Полковник — не Зотов. Не
помогли два бокала коньяка... Трезвеет на глазах. Я тебя при жму, как ужа вилами, — мысленно пригрозил Орлов.
— Я говорю о четвертой лагерной больнице.
— Дайте припомнить. — «Кажется, узнал... Но что? И
сколько? Запираться полностью нельзя. Опровергать?» — Се годня у нас девятое апреля, вторник...
— Уже десятое... Среда, — поправил Орлов.
— Да-да. Я приехал в больницу в прошлый понедельник.
Следовательно, первого апреля. Уехал во вторник вечером.
— Фамилия Седугин вам ничего не говорит?
— Се-ду-гин... Что-то знакомое... А-а-а, мы вместе с вами хо датайствовали о смягчении его наказания. Он провинился? Не ужели мы ошиблись?
— Прочтите, гражданин Осокин, сочинение на вольную
тему. И попробуйте догадаться, кем оно написано. — Орлов
протянул полковнику одно из донесений Седугина. Не притра гиваясь к бумаге, Осокин быстро пробежал глазами написанное
на одной стороне листа и будничным голосом попросил: — Переверните, пожалуйста, товарищ генерал-майор. Та кую пакость стыдно брать в руки. — Орлов с усмешкой натя нул перчатки.
— Боюсь руки запачкать. Очень уж грязный пасквиль, — с
брезгливой миной на лице пояснил Орлов.
Эта бумага ничего не доказывает. Кто ее писал? Седугин?
А при чем здесь я?
— Догадались, кто автор записки?
— Неужели Седугин?! — возмущенно спросил Осокин. — Кто бы мог на него подумать? И откуда он узнал о шифре?
— Об этом следует спросить вас.
— Меня?
— Да, вас, гражданин Осокин.
304
— Вы подозреваете меня? Но простите, товарищ генерал-майор. Я в равной степени имею смелость в том ж е заподозрить
и вас. К тому же, не составит особого труда добиться от Седугина признания, кто продиктовал ему текст доноса, и навряд ли
он укажет на меня. О Седугине я знаю от майора Зотова. С
ним лично я никогда не разговаривал.
— Так-так, Осокин. А теперь прочтите дубликат записки
Седугина и не пытайтесь порвать его или проглотить. — Орлов
вынул из кармана револьвер и положил его перед собой. — Когда-то я брал призы за отличную стрельбу. Да и теперь не
совсем разучился попадать в цель. В двух шагах не промахнусь.
Кстати, предохранитель снят.
— Смотря по какой мишени будете бить, товарищ генерал-майор. — Осокин двусмысленно улыбнулся.
— А хотя бы и в тебя. Порвать документ ты не успеешь.
В рот сунешь — зубы вышибу и обвиню в нападении. Порван ное легко склеить и прочесть. А отпечатки пальцев всегда от печатки пальцев. — Осокин внимательно осмотрел бумагу и
вытер рукавом лоб. «Раскусил, пес! — ликовал Орлов. — Рука вом вытирается, как Зотов».
— Я не вижу разницы между этими двумя бумажками. Обе
написаны одним почерком. Стоило ли вынимать оружие?
— Приглядись хорошенько, что написано внизу.
— А-а-а... мой почерк... Да-а, печальное недоразумение. Вы, я надеюсь, не исключаете, что я мог случайно обронить листок
бумажки и неизвестный злоумышленник, а им мог оказаться
кто угодно, в том числе и вы, написал на этой бумаге донос.
Можно и так истолковать, товарищ генерал-майор.
«Не сдается наглец!» — негодовал Орлов.
— Прочти на закуску вот это, — сказал Орлов, протягивая
Осокину чистосердечное признание Зотова. На какую-то долю
секунды, забыв об осторожности, Осокин взял в руки донос
Седугина, написанный на простой бумаге. «Изменила ему вы держка! — торжествовал Орлов. — Держись, Осокин, сюрпри зы еще не исчерпаны».
— Майор Зотов и лейтенант Дашков наглые клеветники.
Они незаслуженно опорочили меня. И это называется сослу живцы?
305
— Вас оклеветали? Жаль мне вас, Осокин, — насмешливо
протянул Орлов, пряча в карман прочтенные Осокиным бума ги. — Возможно, Зотов и Дашков немецкие шпионы? Или япон ские? Y нас в лагере работают японцы. Они бы вполне могли
связаться с ними.
— Не исключено, товарищ генерал-майор. Мы живем в
кольце врагов. От них любой пакости жди, — с совершенно
серьезным видом ответил Осокин.
— Уж этот мне мировой империализм! К самому полков нику Осокину щупальцы протянул. Вы наблюдательны, но вам
изменила выдержка: пить меньше надо. Желудок у вас... По дайте ваш бокал. — Осокин, пожав плечами, протянул Орлову
бокал. — Красивый рисунок. Вы не находите?
— Недурственный... Разрешите полюбопытствовать, когда
ж е мне изменила выдержка? Может, поделитесь своим бога тым опытом?
— А отчего же и не поделиться? — Орлов зевнул и сладко
потянулся. — Время позднее... Но для милого дружка и сереж ка из ушка. Вы обратили внимание на пепельницу. Да, я не ис куриваю папиросу до мундштука. Похвальная наблюдатель ность. Но вы не взглянули на бокал. Сверху он покрыт тонким
слоем специального состава. Какого? — я думаю, называть не обязательно.
— И?..
— ...отпечаток ваших пальцев остался на втором заявлении
Седугина. Первую бумагу у вас выкрали. А вторую? Как она
попала к вам в руки?
— Шантаж! Я сумею доказать...
— Ничего вы не сумеете...
— Вы подсунули мне!
— Я? Это клевета! Майор Зотов подтвердит, что вы в его
присутствии диктовали Седугину текст второй записки.
— Он не посмеет!
— Еще и как посмеет! И лейтенант Дашков тоже. Два
вполне благонадежных свидетеля.
— Ну, это еще как сказать. И кроме того, не забывайте об
Игоре...
306
— А какие у вас доказательства? Несостоявшийся донос Ру саковой, написанный рукой Зотова. Безыконникова? Она мер тва...
— Лучший свидетель — сам Игорь.
— Я подумал и об этом. Игоря Николаевича нет в живых...
— Как... «нет в живых»?!
— Случайно приняли за беглеца и пристрелили, — спокой но пояснил Орлов, нажимая кнопку.
— Неправда! Вы не могли им пожертвовать! — Дверь, ти хо скрипнув, открылась. На пороге, за спиной у Осокина, вы росла фигура Зотова.
СДЕЛКА
— Не верите мне, спросите майора Зотова о судьбе глав врача. Он как начальник больницы подтвердит или опроверг нет мои слова.
— Я готов хоть сейчас...
— Я рад вашей готовности, гражданин Осокин Майор Зо тов! — возвысил голос Орлов.
— Я вас слушаю, товарищ генерал-майор, — гаркнул Зо тов, молодцевато щелкая каблуками. Осокин побледнел. Он
медленно повернул голову и в упор поглядел на Зотова. Майор, делая вид, что не замечает полковника, преданно ел глазами
хозяина.
— Доложите, какие происшествия имели место в вверен ной вам больнице за вчерашний день.
— Никаких особых происшествий не случилось, товарищ
генерал-майор. — Осокин облегченно вздохнул. — Двое заклю ченных умерли от болезни и одного убили по ошибке.
— Кого?
— Я вам докладывал, товарищ генерал-майор.
— Повторите.
— Главврача больницы. Его приняли за беглеца и шлеп нули.
307
— Когда? — равнодушно спросил Орлов.
— Вчера вечером, перед тем, как мне ехать к вам, — сказал
Зотов, входя во вкус предложенной Орловым игры.
— Когда вы передали мне эту бамагу? Подойдите ближе, майор Зотов.
— Сегодня ночью, товарищ генерал-майор.
— Какого числа она написана?
— Второго апреля одна тысяча девятьсот сорок шестого
года.
— Кто писал?
— Заключенный Седугин.
— Он сам?
— Откуда бы ему знать...
— Отвечайте на вопрос!
— Полковник Осокин говорил, а Седугин писал.
— Держал ли это письмо в руках кто-либо кроме вас?