Выбрать главу

— Никак не можно, — запротестовал сержант, суетливо

вскакивая на ноги.

Почему же нельзя, Коновалов? Я — бесконвойник. Не

убегу. А уйду — не твоя забота.

— Это самое... майор не велел. «Стереги его», — сказал, ни шагу значит.

336

— Меня пока не законвоировали, сержант. Вы что-то пу таете. — «Ловушка. От них я не уйду... Приказали не впускать

меня в зону... Лешка, Лешка... продал ты меня... Сидеть и ждать

подъем? Ну, услышу я... А что сделаю? Они скрутят мне ру ки... Зря погибнут люди... Как я мог так ошибиться... Увидеть

бы его... Дорого ты мне заплатишь, Леонид. Дорого? А чем?

Угрызениями совести? Она у него есть?»

— Не путаю я, Игорь Николаевич. Не велено вас пускать

в зону, вот и все.

— До какого же часа не велено?

— Пока майор не вернется. Сам бы рад в казарму, время-то уж не раннее.

— Раз приказано, ничего не поделаешь... Хорошо бы нам

вместе, сержант, пока спит ваш напарник, прогуляться в боль ницу. Там у меня три штучки с белыми головками припрята ны. Нетронутые... И закуску бы сообразили. Царскую...

— Не могу я, — взмолился Коновалов, жадно облизывая

губы. — Сам бы рад с устатку стаканчик пропустить. Напар ник продаст, — шепотом добавил надзиратель.

— Волков бояться — в лес не ходить. А мы с тобой в тай ге живем. Мне позарез нужно в зону.

— Зачем вам так зона понадобилась?

— А если я встану и уйду? Пристрелишь? — Игорь Нико лаевич, сам не замечая этого, перешел на ты.

— Не велено стрелять. Скрутим. В зону-то зачем? — не терпеливо переспросил сержант.

— При напарнике говорить опасно. — Игорь Николаевич

тоже перешел на шепот. — Выведи меня во двор. Там потол куем.

— А как напарник спохватится?

— Что ж, мне и по нужде выйти нельзя?

— Оно-то, конечно, можно. Только я его наперед разбу дить должен.

— Был должен, да долг отдал. Разве ты все упомнишь?

Прогадаешь, сержант.

— И так и быть, Игорь Николаевич. Выйдем. Только без

этого самого баловства.

— С тобой не побалуешься, сержант. Любому охоту ото бьешь.

337

Коновалов самодовольно усмехнулся,' вытянулся во весь

рост, он почти на целую голову был выше Игоря Николаевича, и неуклюже, на цыпочках, а половицы все же предательски

заскрипели, пошел к выходу.

— Говори, Игорь. По делу. На пустое времени нет, — впол голоса заторопил Коновалов, едва они вышли из дома.

— Меня, наверно, на этап погонят...

— То не наша забота. Как начальство велит, так оно и бу дет. Ты дело сказывай.

— В зоне у меня осталось золотое кольцо. Тяжелое. Доро гое. И еще кой-какие вещички. Проведешь в зону, пока твой

ефрейтор спит, все поделим пополам. А еще лучше, отдам все

тебе, ты продашь и передашь мне, что я скажу. — «Кольцо я ему

отдам... Как хорошо, что Любовь Антоновна сохранила его...

Без Орлова подъем не нужен. Спасти хотя бы Шигидина... Я

сказал сержанту о других вещах... Какие? Костюм и сапоги?

Отдам...»

— Да как я вас через вахту проведу? — сержант нереши тельно почесал затылок. — И много ли пользы в одном

кольце?

— В обиде не оставлю, Коновалов... — «Лишь бы не раз думал... Мнется... Солгать! Да!» — Y меня еще золотишко

есть.

— Откуда?

— Спрашиваешь. Я столько лет старшим лепилом прора ботал... К рукам у меня немало прилипло. Я с каждого поли тического брал. Думаешь, задаром их в больницу клал? За это

меня и на этап отправляют: майор рассерчал, что я делился с

ним нечестно и нажаловался на меня.

— Ядрена вошь! — удивленно воскликнул сержант. — Мы-то полагали, что ты из сочувствия фашистам помогаешь.

А оно вон как на поверку вышло...

— Нашел сочувствующего! Я без денег шагу не ступлю.

Пойдем, сержант.

— Майору доложат... И вахта... Как провести вас? Обска жите, где заначка, я мигом один слетаю.

— А меня на кого оставишь?

— Не уйдете вы. Сколько лет без конвоя.

338

— Тогда я главврачом был. Золотишко собирал по ка пельке. Килограммчика полтора наскреб, да и деньжонок не

меньше. Честно поделим...

— А как я доложу на вас?

— Невыгодно, Коновалов. Донесешь, у тебя все отнимут.

В зоне со мной не поделишься, я скажу майору, опять ж е ни

при чем останешься. Нам прямая выгода крепко друг за друж ку держаться.

— Кила полтора, ты говоришь? И деньжата? Верно ли?

— Какая мне польза тебя обманывать? Не на волю про шусь — в зону. Совру — не выиграю, а бока ты мне нало маешь.

— Оно-то и так. Майору донесут. А деньжищ-то, деньжищ-то сколько! Мне этой осенью демобилизация выходит. С пу стыми руками ехать домой несподручно. Мать бедно живет.

Хлеб — по карточкам, картохи — и той вволю не поешь. А с

деньгами бы я прожил голодные годы... Дальше — облегчение

выйдет. С майором худо...

— Не съест ж е он тебя.

— Под суд отдаст.

— За что? Ты же не в побег меня отпускаешь. На губу на

пять суток посадят и все.

— Рыжье дербанете? И гроши? Без меня? — злобно про шипел ефрейтор, неожиданно вынырнув из темноты. — Я все

слышал. Притворился, что спал, а вы и поверили мне. За каж дым шагом вашим слежу. Попался, Коновалов! Я с тебя, суки, живьем не слезу!

— Не шуми, Васька! Зашибу. — Но в голосе сержанта

Игорь Николаевич уловил растерянность и страх.

— Я тебе не Васька! Ефрейтор Блудов Василий Карпович, вот кто я! С врагами народа снюхался, сержант Коновалов? На

место Седугина захотел? Отправим!

Что за человек Блудов? — лихорадочно раздумывал

Игорь Николаевич. — Фанатик? Готов предать кого угодно?

Но почему же он говорит шепотом? Почему не угрожает ору жием?

— Вы не горячитесь, ефрейтор. Вредно для здоровья. Это

я вам как врач говорю.

— Молчать, фашист! — приказал ефрейтор.

339

Ого! Я смеюсь ему в глаза, а он не повышает голос. — Y

Игоря Николаевича затеплилась надежда. — Ждет дележки?

Можно и поделиться... Я не скупой. — Ты, ефрейтор, парень

деловой! Стоит ли попусту поднимать шум? Я согласен, мы

поступили нечестно, хотели поделиться на двоих. Кому боль шой кусок не по вкусу? Я ж е годы копил рыжье и гроши. На

глубинку за взятки иду. Вот и придумал, что на двоих.

— Подохнешь ты на глубинке... Мертвяку рыжье без дела, — прорычал Блудов.

— Живой о живом думает. Бабушка надвое сказала — либо дождик, либо снег, либо сдохну, либо нет, — перефрази ровав известную пословицу, Игорь Николаевич украдкой вытер

со лба пот. Дождь перестал, но, как это обычно бывает в си бирской тайге, заметно похолодало.

— Ты и меня подкупить хочешь? — с вызовом спросил

Васька, сглатывая обильную слюну.

— Все берут, ефрейтор. Такой куш до конца жизни тебе

не обломится. На каждого грамм по шестьсот рыжья попадет.

И грошей кусков по пятьдесят.

— Без тебя найдем, Игорь, — неуверенно возразил Блудов.

— Всю зону с собаками перероете и не найдете, — отру бил Игорь Николаевич.

— Не такие заначки находили, — не сдавался ефрейтор.

— А тебе какая польза от находки? Самому искать не по зволят, придется уведомить майора. Найдете с его помощью, узнают другие. В лучшем случае поделитесь. Майор хапнет

себе дай боже, а вам оставит — кот наплакал.

— Он, жадюга, не поделит по-честному, — охотно согла сился Блудов.

— Ограбит он вас, а вам слезы сиротские достанутся, — посочувствовал Игорь Николаевич.

— Можно и на майора стукнуть куда следует. За мягкое

место возьмут и его, — задумчиво сказал ефрейтор.

— Это так, но вам с сержантом польза маленькая. Отни мут рыжье — и вас всех, как соучастников, на глубинку уго нят. Ну, допустим, майор настолько честный, что все мое зо лото и деньги сдаст в пользу государства...

— Кто?! Майор?! — Блудов сплюнул. — Не смеши, Игорь!