Подтягиваюсь и добираюсь наконец до подоконника. Жмен втаскивает меня внутрь, как мешок с картошкой; ударяюсь плечом об оконную раму, стискиваю зубы от боли. Во дворе кто-то громко кричит и хлопает дверью подъезда. Не вижу кто – не хочу смотреть вниз.
А лучше бы посмотрел.
На кухне – никого, кроме нас троих; в углу на одной из трех старых плит хлопает крышкой кастрюля, под которой урчит пламя; под потолком потрескивает длинная белая лампа, ее свет режет глаза.
– Какая комната? – спрашиваю я.
– Триста четыре, – отвечает Жмен.
– Знаешь, как идти?
– Хрен там.
Мы осторожно идем к двери. В спецовке после подъема жарко. А может, это от выпитого. Или от духоты. Или от плиты.
Наверное, от всего вместе.
Где-то в недрах здания гудит и клацает лифт. В проеме вдруг появляется пухлая девушка со светлыми, накрученными на бигуди волосами и зеленым полотенцем в руке. Она замирает и смотрит на нас. Шмат машет ей рукой.
Девушка быстро уходит. Мы идем дальше.
Впереди – сероватый кафель и зеркала. Туалет. Вправо и влево уходит коридор с множеством дверей.
– Так, ща… – говорит Жмен, проходит немного вправо, качает головой, идет влево и машет нам.
– Сюда, пошли.
Шмат идет следом, а я говорю:
– Погоди чуток, я сюда заскочу. Руки помою.
– Ну давай… Только быстро…
Я иду к ряду умывальников. У одного из них стоит, наклонившись к гудящему крану, какой-то чувак. Он кажется мне знакомым. К сожалению, я понимаю, где его встречал, только когда подхожу к раковине, открываю кран и вижу отражение чувака в надтреснутом зеркале.
Разбитый нос. Бледная противная харя.
Крыс.
В ту же секунду он смотрит на меня. Глаза вспыхивают, и я представляю, как Крыс видит меня в красноватом свете, через прицел, как Терминатор. «Цель опознана», и все такое.
Я бросаюсь к двери, прежде чем Крыс начинает вопить что-то своим высоким голоском. Вылетаю в коридор, ору чувакам, а за мной топот и щелчки открывающихся дверей.
Жмен со Шматом далеко уйти не успели и все понимают быстро. Ускоряются, и мы бежим через корпус втроем, как непутевые герои «Операции Ы». Коридор то и дело поворачивает под прямым углом, мелькают двери других кухонь и туалетов, в стену вжимаются редкие местные обитатели. Я думаю, что будет, если впереди тупик, и представляю боль в разных частях тела.
Перспектива не особенно заманчивая. Борцовские навыки не помогут. Не будет ни Юли, ни зеленых кроссовок…
В уме, как всегда в такие вот секунды, мелькают даты:
1888-й – убийства Джека-потрошителя.
1600-й – Джордано Бруно сжигают на костре.
1305-й – Уильяма Уоллеса казнят в Лондоне (по крайней мере, если фильм с Мелом Гибсоном не врал).
Думаю о том, что следующей и последней датой может стать нынешний год с пометкой «Трагическая гибель Михаила Карасина в швейно-парикмахерском общежитии». Но нам везет: выбегаем на площадку перед лифтом. Вниз уходит лестница. Я оглядываюсь и вижу множество силуэтов в коридоре, бегущих следом; тени, отброшенные тусклым светом редких ламп, мелькают на казенной серой краске стен.
Ждать лифта нет времени.
– Бегом! – ору я и несусь вниз, хватаясь за перила и перепрыгивая по пролету за раз. На втором этаже две девчонки сидят и курят на ступеньках. Я прыгаю через них, и обе с визгом вскакивают, освобождая дорогу Жмену и Шмату. Бутылка с вином вылетает из кармана, падает на пол, пробка слетает, темная жидкость брызгает на стену.
Пролетаем мимо вахтерши; она, кажется, даже не успевает понять, что происходит. Непростительно долго вожусь с защелкой тяжелой стальной двери. За спиной слышен топот табуна Крысовых приятелей.
Темно, ни черта не видно. Бежим вокруг детского сада к тачке. Шмат долго лезет на заднее сиденье, и я ускоряю его пинком, откидываю спинку переднего сидения, забираюсь внутрь и хлопаю дверью так, что стекло едва не трескается. Жмен заводит мотор. «Запор» сухо хлопает, чихает и умолкает.
И снова.
И снова.
В свете фонаря появляются Крыс, Весельчак У и прочие гвардейцы кардинала. Они смотрят по сторонам и будто принюхиваются, как стая бродячих псов. Потом кто-то показывает пальцем на наш «запор», все с воплями бегут к нам. Я начинаю прощаться с жизнью и представляю, как они сейчас просто растопчут нашу тачанку, сровняв ее с асфальтом своими копытами.
1764-й – первые жертвы Жеводанского зверя.
1898-й – львы-людоеды убивают сто тридцать пять человек на постройке моста в Кении (если не врал фильм «Призрак и Тьма» с Вэлом Килмером и Майклом Дугласом).