Обитые густой бордовой тканью стены, сонные объятия глубоких кресел, медовые золоченые рамы с летними пейзажами, неподвижный, как мутная речная вода, дым сигарет, тягучая китайская музыка… А потом вошел он. Молча курил рядом со мной, пока мы ужинали.
Костя ушел с сиамскими близняшками, а мы поднялись в комнату.
Тусклый свет, небольшая комната, открытая дверь в прохладную кафельную ванную, кровать.
Он молча снял рубашку и штаны, аккуратно сложил их на стул и сел. Прикурил одну сигарету от другой. Пепельница у кровати полна окурков.
Я будто смотрел на все со стороны. Запоминал каждую секунду. Каждую тень на его теле.
Он был возбужден — ткань широких трусов под углом поднималась, плавно очерчивая головку. В центре растекалось темное пятнышко смазки. Я расстегнул ремень и выпростал рубаху. Отобрал у него сигарету, взял рукой за затылок, коснулся ладонью волос.
Из-за стены негромко звучала музыка.
На секунду я замер, чтобы запомнить, проверить, та ли эта сцена: вот он, вот я. Это было так красиво, это было именно так, как я хотел. Я спустил трусы со штанами до колен и засунул свой член ему в глотку так глубоко, как только мог — его нос уперся мне в живот: казалось, если он высунет язык, то сможет облизать мне яйца. Пока он задыхался, сдерживал рефлекс, шумно дышал носом, я выдохнул дым в потолок.
Потолок был белый, от жалюзи его пересекала ребристая тень.
Я держал крепко, двигался резко. Вначале он был безвольный, но, когда начал задыхаться, а глотка стала сжиматься, уперся мне в живот руками, отталкивая. Чуть прикусил. Я двигался все резче. Он стал бледнеть. Я кончил и отпустил его.
Он упал на спину, перевернулся на бок и зашелся, согнулся в кашле и хрипе — сплевывая сперму и утирая слезы.
Костя позаботился о том, чтобы член, как и все тело, был большим. Девять с половиной дюймов в длину и больше двух дюймов в диаметре.
Смазывая член, другой рукой я разминал его задницу. Он стоял на четвереньках, опершись на локти, опустив голову. Выгнув спину, подняв задницу вверх. Сначала я использовал один палец, потом два, потом три. Это заняло какое-то время, но даже это не помогло — ему было больно, когда я вошел первый раз. Очень больно.
По комнате расплывался приторный, искусственный клубничный запах смазки.
Я видел, как дугой выгибается его спина, чувствовал, как он сжимается, как он пытается сбежать, отсрочить момент, когда я войду в него полностью.
Я держал его за бедра, а потом, раздвинув ягодицы, стал смотреть, как мой горячий член медленно входит в него. Я видел пот, который выступил у него на лбу и шее, ладонями чувствовал его жар, чувствовал, как все внутри него горит: в этот жар и входил.
Смирившись, он стал податлив.
Мои яйца коснулись его.
У меня слегка кружилась голова. Пластинку за стеной, кажется, заело.
Я двигался в нем, чувствуя, как он сжимается от каждого моего толчка, и, чем больше он сжимался, тем глубже мне хотелось войти. Я взял его за член — твердый, тяжелый, горячий — и немного подвигал рукой, обнажая головку.
Он сдерживал стоны.
Я зажег новую сигарету и перевернул его на спину. Положив ноги на плечи, подложив подушку под бедра, я снова вошел в него. Он уже не испытывал боли. Мы были мокрые и скользкие от пота, он держал меня за бедра и сам толкал вперед, издавая порой какие-то животные крики.
Я потушил окурок о его грудь. Он даже не заметил.
Я коснулся языком ожога.
Когда кончал, чуть не откусил ему нижнюю губу. Я видел тонкий лоскут бледной кожи, из-под которого показалась кровь.
О, Будда, как же мне было хорошо…
А потом я лежал рядом, мой член все еще был в нем, переводил дыхание и трогал ожог. Кожа на ощупь. Моя кожа, его кожа. Руки, пальцы. Мое тело. Мы оба липкие от пота. Едкий запах в комнате. Запах клубники, пота и чадящих благовоний, которые, как и музыка, пробивались из соседней комнаты.
Я облизал его плечо. Плечо было кислым. Он закурил. Я поцеловал его. Вкус крови и табака. Я спустился к груди — мелкие густые волоски, твердый, как камень, сосок — попробовал на вкус живот, провел языком ниже. Облизал яйца. Провел языком вдоль всего члена. Мои пальцы снова вошли в него. Я двигался у него внутри, облизывал головку и водил кольцом из пальцев вдоль члена. Он кончил быстро. Горьковато-миндальный вкус.
А потом нам принесли завтрак: это означало, что вечер кончился.
Я принял душ: как будто много маленьких горячих иголок впивается в тело. Оделся. Костя ушел еще раньше.
Я медленно шел в отель. Тяжесть земного притяжения, легкая одеревенелость после бессонной ночи, ощущения тела… Я шел медленно, солнце слепило глаза, дул теплый ветер.