Пауза.
— Ты меня совсем не любишь, — всхлипнула миссис Айно, и девушка закатила глаза. Истерика матери перешла в следующую стадию — слезы. — Тебе наплевать на мать! Ты равнодушная, черствая особа, я воспитала эгоистку…
На том конце провода было слышно, как женщина театрально сморкается в платок, делая воистину мучительную паузу. Минако терпеливо ждала последней, третьей стадии — полного успокоения матери и нормального с ней разговора.
— В больницу хоть обращалась?
Девушка вздохнула с облегчением — миссис Айно, наконец, выпустила пар, и от оскорблений и истерики перешла, наконец, к продуктивному диалогу — пусть даже женщина порой всхлипывала и говорила трагическим голосом.
— Нет. Мне уже хорошо, даже голова не кружится.
— Я всегда говорила: ни к чему хорошему твои песенки не приведут — как в воду глядела!
— Мам, ну не начинай опять, — взмолилась Минако, чувствуя, как снова закипает. — За эти, как ты говоришь, песенки, мне прилично платят.
Вуаля! Кодовая фраза достигла нужного эффекта, и миссис Айно в мгновение ока вновь стала белой и пушистой:
— Надеюсь, тебе заплатили за то выступление, когда ты сознание потеряла? Это должно говорить о том, насколько серьезно ты относишься к своей работе. Но впредь постарайся не перенапрягаться, ребенок.
— Да, конечно, — с готовностью ответила девушка на вопрос и дельный совет.
— Чем занимаешься? — пришло время будничных и насущных вопросов, а исходя из многолетнего опыта это означало, что мать скоро завершит разговор.
— Пью чай, читаю книгу, глажу кота, — шутя отрапортовала Минако, но тут же поняла, что снова сболтнула лишнего и прикусила язык.
— Кота?! Какого еще кота?! — заверещала миссис Айно. — Ты притащила с помойки очередную блохастую скотину?!
— Ма-ам! — протянула девушка со стоном отчаяния в голосе. — Хватит уже кричать! Я в курсе, что у тебя аллергия на все, что только существует в природе, но ведь я живу отдельно от тебя, и могу в кои-то веки позволить себе завести питомца!
— Тебе, наверное, некуда деньги девать. Ты же у нас великая певица, — послышались язвительные замечания, и это отчего-то задело Минако. Она изо всех сил старалась быть вежливой и тактичной в разговоре с матерью, но это была последняя капля в чаше ее терпения. И именно она вызвала первую слезу, что скатилась по щеке и упала на ухо Артемису. Кот недовольно повел головой, но, увидев, что новая хозяйка плачет, принялся успокаивать Айно, взявшись «месить тесто» — перебирать лапками по животу Минако.
А девушка тем временем думала, что же будет лучше: сбросить вызов первой и потом мучиться угрызениями совести, или вытерпеть очередную материнскую истерику и дождаться, когда миссис Айно сама прервет разговор. Наконец, осторожно подбирая слова, Минако произнесла:
— Мы уже разговаривали об этом. И вообще, что плохого в том, чтобы держать дома животное? Если бы ты его увидела, она бы тебе понравился…
— Это вряд ли, — хмыкнула женщина. — Ну да ладно, это на твоей совести. Но дома чтобы не смела появляться вся в шерсти, поняла?
— Поняла… — уныло протянула Айно, вытирая выступившие слезы.
— Ну, в таком случае, пора закругляться. В общем, ты поняла меня, Минако: я, как твоя мать, должна знать о тебе все, и желательно правду.
— Ага, — без особого энтузиазма согласилась девушка, мечтая снова отключить телефон.
— Все, до свидания!
Наконец-то вызов завершен! Облегченно вздохнув и буквально отшвырнув от себя телефон, Минако обессилено откинулась на подушку и прикрыла глаза.
— Мда, моя мать воистину феноменальная женщина — за каких-то десять минут разговора она довела меня сначала до белого каления, потом до слез, — поделилась девушка с котом. — В такие моменты я безумно завидую Мако, хоть это и неправильно — завидовать круглой сироте. Но в такие моменты… — Айно покачала головой и грустно улыбнулась.
Вечер был безнадежно испорчен. Минако теперь не радовали ни любимый чай, что сиротливо остывал на журнальном столике, ни любимая книга. В душе было пусто и тоскливо, словно оттуда всю радость выкачали. Аккуратно переложив кота на диван, Айно медленно побрела в сторону балкона.