Вот во сне все было по-другому. Небольшая шалость грозила обернуться самой настоящей катастрофой для затейницы Минории, что, желая помочь подруге, сама того не ведая, влюбилась в ее жениха. Айно помнила свой первый сон — гибель Серебряного Тысячелетия. Как раз незадолго до начала смертельной битвы воин Венеры рыдала в тени дворца, изнывая от ревности, и тем самым навлекла беду на королевство. Вот как порой, шаг за шагом, небольшой обман может разрушить целую эпоху!
Девушка поежилась. Стало как-то холодно, но причина была вовсе не в проказах ветерка, выстудившего комнату. Как странно, что все возвращается на круги своя! За все прегрешения душу Минории, ее душу, могли уничтожить, а не переродить. А тут пока что, именно для нее, Минако Айно, все складывалось на редкость удачно. Перевоплощенный Эндимион (даже думать об этом как-то странно) достался ей, значит, хоть на этом поприще пока сражаться не придется. Судя по всему, Усаги его отчего-то недолюбливает, что, по крайней мере, странно. Она ведь тоже должна видеть сны из Серебряного Тысячелетия!
Но как сладко осознавать, что прекрасный принц из страны сновидений влюбился именно в принцессу Венеры! Пусть даже она была в обличии лунной принцессы. Значило ли это, что Эндимион полюбил Минорию в Серенити?
Последний вопрос, сама того не замечая, она произнесла в слух. И едва не подпрыгнула до потолка, услышав ответ:
— Философские размышления никогда не были коньком Сейлор Венеры. Оставь их воину Меркурия, Минако.
— Артемис! Черт возьми, как же ты меня напугал! — воскликнула Айно, укутываясь поплотнее в покрывало и бросая уничтожающий взгляд на белого кота, что непринужденно запрыгнул к ней на постель. — Никак не привыкну, что ты умеешь говорить.
— Бывает, — будничным тоном заметил кот.
— Как ты вошел? Мы же с Мамору уехали прежде, чем я догадалась забрать тебя домой, — Минако села на кровати, обняв руками колени и положив на них подбородок.
— Вот как раз он меня и впустил, когда выходил из квартиры. Считай, полночи я провел за дверью.
Кот посмотрел на Айно так укоризненно, что девушка покраснела от стыда.
— Извини, — начала оправдываться она, — после вчерашнего я была не в себе…
— Не ты одна. Но, тем не менее, девочки нашли в себе силы помочь людям до приезда «Скорой» и дать показания полиции.
По спине Минако поползли мурашки.
— Полиции? — переспросила она дрожащим голосом. — Вовремя же меня Мамору увез домой. Я бы не выдержала.
Артемис удивленно уставился на собеседницу:
— А что в этом такого? Ты же не виновата в произошедшем!
— Да, — начала говорить Айно, но запнулась, словно не желая признаваться, — но у меня проблемы с законом еще со школы.
— Звучит устрашающе. Чем же ты таким занималась?
Минако не без удовольствия понаблюдала за реакцией кота. Казалось, каждый волосок на его шерсти встал дыбом, и Артемис предусмотрительно сел подальше. Мало ли что.
— Да успокойся ты, — захохотала девушка, вволю насладившись увиденным. — Я просто сбегала из дома пару раз. Всего-то.
— А-а-а. Это в корне меняет дело, — кошачий взгляд смягчился, и Артемис рискнул подобраться поближе к теплому боку Айно. Как в старые добрые времена.
Кстати…
— У меня к тебе море вопросов, — начала Минако, мысленно потирая руки. — Раз уж так получилось, что мои сны — не просто какие-то там физиологические процессы, происходящие в мозгу, то…
— Не обещаю, что смогу ответить на все, — с серьезным видом произнес белый кот, — но постараюсь.
— Ага.
Айно села поудобнее и, не выпуская розу из рук, начала такой себе допрос:
— Почему мы так ослабели на благотворительном балу? Последнее, что я помню — это вальс.