— Спасибо за доверие, — в тон ей ответил Мамору и поцеловал ее в лоб, после чего спустился с лестницы.
И только когда его шаги стихли, Айно, прижав ладони к горящим щекам, вернулась в квартиру. Она и сама не могла понять, почему чувствует себя безумно влюбленной, словно в первый раз. Даже мать, казалось, загадочно сверкнула глазами и отвернулась, пряча улыбку, заметив блуждающий взгляд дочери.
***
Как давно она уже не была в своей старой комнате! Множество разномастных мягких игрушек, старые выцветшие обои, которые она выбирала еще будучи подростком; плакаты знаменитостей над кроватью и на дверцах шкафа, кое-где с жирными отпечатками губ в помаде; кровать, застеленная пледом ручной вязки — подарком матери на десятилетие; старый светильник в форме белой лилии, чуть оплавившийся по краям… Минако показалось, что она вернулась в детство, когда многие проблемы таковыми не являлись, а мама и папа казались самыми мудрыми людьми. Хоть и не всегда понимающими.
Девушка открыла стенной шкаф и поцокала языком, выбирая, что бы надеть из комплекта старых пижам. Все они, как она подозревала, были ей чудовищно малы. И почему мать не отдаст их в какой-нибудь благотворительный фонд? Но потом сама ответила на невысказанный вопрос — потому что это память. Вытянув наугад пижаму в бело-синюю полоску, Айно прикинула ее на себя. Должно сойти, благо этот комплект раньше был ей великоват.
Облачившись и улыбнувшись голым лодыжкам, выглядывающих на добрых пятнадцать сантиметров из-под коротких штанов, Минако сняла бант и принялась расчесывать густые локоны.
Вновь вспомнились события прошедшего дня, вернее, первая его половина. Ссора с подругами из-за нежелания кардинально менять свою жизнь, упреки, обвинения… Девушка почувствовала, как вновь закипает, как на глаза наворачиваются слезы обиды. Как же легко было разорвать узы дружбы, и как теперь нелегко собирать их в обрывки воспоминаний! Это все, что у нее осталось — воспоминания. Вечера в клубе, девичники, посиделки в кафе… Тогда казалось, что их дружба будет жить вечно, а теперь судьба отняла у нее подруг. Что дальше? Мамору?
Минако вздрогнула. Нет, не стоит думать об этом. Пока что он рядом, с ней, хоть и прыгает из окон в обличии Такседо Маска. Да… Перст судьбы коснулся даже ее парня. Неизвестность пугает.
„Мой выбор верен. Верен!“ — убеждала себя Айно, расстилая кровать и забираясь под одеяло. Постельное белье не было слежавшимся и пахло цветочным кондиционером, которым обычно пользовалась ее мать. Минако прижала к лицу краешек одеяла и вдохнула знакомый с детства аромат и чуть не прослезилась от распирающего чувства ностальгии. Ей было так хорошо сейчас… Если бы не камень на душе, связанный с уходом подруг, этот момент был бы одним из лучших в ее жизни.
Скрипнула дверь, и в спальню вошла миссис Айно. Девушка села на кровати по-турецки и несмело улыбнулась матери.
— Я ненадолго, — сообщила та и присела на краешек кровати. — Что произошло, Минако? Ты какая-то расстроенная.
— А что, разве заметно? — удивленно заморгала девушка, прикусив губу. Она-то бросила все свои актерские способности, чтобы мать ничего не заметила, а тут вот такой поворот.
— Заметно, — подтвердила женщина. — Проблемы с Мамору?
Минако покачала головой:
— Нет. С подругами. Мы… м-м-м… серьезно поругались.
— Со всеми? Даже с Мицуно? — переспросила миссис Айно.
— Даже с ней.
— А ну-ка расскажи!
— Мам!.. — девушка посмотрела полными мольбы глазами на мать. — Я устала. А это слишком тяжело рассказывать. Давай потом.
— Что, что-то такое, о чем мне знать не стоит? — моментально напряглась женщина.
— Нет, просто… потом. Ладно?
— Ну-ну… — миссис Айно с подозрением уставилась на дочь. — Ладно.
— Кстати, ты изменила свое мнение о Мамору? — поинтересовалась девушка, ловко сменяя тему разговора.
Ицуми покачала головой:
— Не совсем. Вроде бы он приятный молодой человек, но все же что-то меня в нем настораживает. А порой даже отталкивает. Я не могу понять причину этого, но мне он как-то не нравится.
Минако понурила голову и вздохнула: