— Это что еще за …?! — ввернула крепкое словечко повелительница огня. — Ты! Держи руки так, чтобы я их видела! И поднимайся! Живо, позорница! Фу, позор какой! Омерзение! — продолжала она распыляться, и девушки за дверью со страхом переглянулись.
— Ну Ре-е-ей! — с развратными нотками простонала Минако.
— Так, а вы чего стоите? Входите, мне помощь требуется! — полный раздражения голос Марс словно снял со всех оцепенение, и сенши, толкаясь, ввалились в комнату.
Рей, не разводя излишних церемоний, рывком подняла с кровати Айно, которая лежала на разобранной постели в одном нижнем белье, и поставила девушку на ноги.
— Стой смирно! — рявкнула импульсивная воительница, но Минако, похоже, не была расположена слушать ее приказы.
— М-м-м, Рей, ты так сексуальна, когда злишься… — промурлыкала она и, обхватив Хино за плечи, попыталась коснуться своими губами ее. Но не тут-то было. В один миг пораженная похотью Венера получила такую увесистую оплеуху, что тотчас же отлетела в сторону. Она бы неминуемо упала, не подхвати ее Юпитер.
— О-о-о, Мако, — вновь сладко проговорила Айно, — и ты здесь? Вы все здесь? Зачем?
— Не для того, зачем ты, должно быть, подумала, развратница, — проговорила Юпитер, удерживая девушку спиной к себе, не давая вырваться. Но та даже и не делала попыток освободиться; вместо этого она принялась тереться спиной и пятой точкой о тело Кино, все так же продолжая мурлыкать и постанывать.
— Усаги, поторопись! — в панике воскликнула повелительница грома и молний, пытаясь хоть немного отстраниться от озабоченной Венеры.
— Очищающая сила Луны, помоги!!! — вновь был очерчен круг, вновь Сейлор Мун отдавала все свои силы на исцеление, подпитывая серебряный свет Очищения. Жезл дрожал в слабых руках, но воительница, закусив губу до крови, выдержала ровно до того момента, как Минако, судорожно выгнувшись дугой в сильных руках Мако, вдруг устало обмякла.
Юпитер бережно подняла ее и перенесла на постель, аккуратно прикрыв девушку одеялом, а Сейлор Мун вновь вернулась в земную форму и, устало вздохнув, привалилась к дверному косяку, отчаянно ища опоры. Меркурий приобняла ее и потрепала по плечу, улыбаясь:
— Ты молодец, Усаги.
В ответ Цукино лишь слабо улыбнулась.
С кровати вдруг донесся судорожный вдох — такой делают едва избежавшие утопления люди, когда над ними проводят реанимационные мероприятия по вентиляции легких. Все тотчас же напряглись и обратили свои взоры на Айно, что широко распахнула глаза, уставившись в белый потолок. Затем, привстав на локте, она обвела недоуменным взглядом всех присутствующих и, часто моргая, произнесла хриплым полушепотом:
— Что я… Что вы…
И тут девушку с головой накрыли воспоминания — абсолютно всё, начиная с того момента, как на горизонте появилась рыжая обнаженная девица и горящими фиолетовыми глазами. Кровь ударила Минако в голову, и мучительное чувство стыда затопило все ее существо. Это было настолько невыносимо, что на сапфировые глаза девушки навернулись слезы, и она, закрыв лицо руками, глухо пробормотала:
— Пожалуйста… Оставьте меня одну.
— Мина… — сквозь ком в горле проговорила Хино, сделав к подруге шаг, но та нервно, точно испуганный зверек, рванулась в сторону:
— Нет! Не трогай меня, Рей, прошу! Просто уйдите…
Подруги, переглянувшись, исполнили ее просьбу и тихо вышли прочь, прикрыв за собой дверь. Запирать Айно не стали, так как в этом больше не было необходимости. Они, расположившись на диванах в гостиной, молча следили за тем, как медленно ползет минутная стрелка, приближаясь к трем часам ночи. Тишина была настолько гнетущей, что Мако, наконец, не выдержала и негромко произнесла, разбивая затянувшееся молчание вдребезги:
— Как вы думаете, чем она там занимается?
— Ну, вряд ли тем же самым, чем и до очищения, — пожала плечами Рей, на этот раз не хмыкнув в своей привычной манере.
— Все равно теперь закрытые двери в ее комнату всегда будут навевать на меня определенные ассоциации, — попробовала было отшутиться Усаги, но разрядить атмосферу так и не удалось — никто не выдавил из себя и тени улыбки. Цукино, измотанная донельзя сумасшедшим водоворотом событий, вздохнула, положила голову на плечо Ами и задремала…
По прошествии некоторого времени Мицуно разбудила ее легким толчком в бок.
— А?.. Что?.. — сонно пробормотала Усаги, подхватившись. Однако дремоту как рукой сняло, когда она увидела перед собой заплаканную и полностью одетую Минако.
Девушки разом встали и подошли к Айно, окружив расстроенную до предела подругу плотным полукольцом. На лицах их читалось сочувствие, и для нее это было воистину невыносимо. Все они терпеливо ждали, пока Минако скажет им хоть что-то, и девушка не разочаровала их. Ей было просто необходимо высказаться — иначе бы не позволила совесть, колючим ежом свернувшаяся вокруг сердца.
Девушка, не смея смотреть окружившим ее подругам в глаза, заговорила, тихо шмыгая носом:
— Я… — хрипло произнесла она, фактически исповедуясь носкам туфель, — хочу извиниться перед вами за свое отвратительное поведение. Я причинила слишком много неудобств и создала каждой из вас огромное количество проблем. Особенно тебе, Усаги.
Минако вскинула голову и посмотрела прямо в глаза опешившей Цукино. Та, прижав ладонь к груди, молчала, ожидая, что последует дальше. Уголок ее губ нервно подергивался, выдавая внутренние переживания девушки.
— Никогда бы не подумала, что мне придется говорить это, но… я благодарна тебе за все, что ты сделала для меня, — Айно издала нервный смешок. — Да, я умею быть благодарной… Как оказалось, я много чего умею, — пробормотала она, вновь отводя взгляд, так как на глаза вновь предательски навернулись слезы. — Прошу прощения за неудобства. Я убрала в комнате, так что… Теперь ничто не должно напоминать вам всем, что я здесь когда-либо была, — закончила она и почтительно поклонилась.
— Мина… — прошептала Ами, но Минако вновь шарахнулась в сторону, словно не желая, чтобы ее, оскверненной, кто-либо касался.
— Я должна уйти, — выдавила Айно и попятилась к двери, опасаясь услышать просьбы остаться. И они все-таки прозвучали.
— Тебе не обязательно уходить, — вымолвила Усаги, неловко улыбнувшись. — Ночь ведь… Останься с нами.
— Нет! — практически выкрикнула Минако, закрывая лицо руками. Неужели они не в силах не понять, что ей попросту хочется сбежать, исчезнуть, скрыться с глаз долой?!
Развернувшись, она бросилась ко входной двери и, распахнув ее, бегом выскочила наружу. Ночь встретила Айно пронзительным осенним холодом, остужая раскрасневшиеся от рыданий щеки. Девушка, обхватив себя руками, бежала вперед, не разбирая дороги и моля богов о том, чтобы никто из девочек не решился последовать за ней. Впервые за долгое время ей так захотелось увидеть маму…
…Шел четвертый час двадцать третьего октября.
====== 36. Воссоединение Сейлор воинов ======
And Iʼm wondering why
I still fight in this life
‘Cause Iʼve lost all my faith
In this damn bitter strife
And itʼs sad,
Itʼs so damn sad.
Within Temptation_Shot In the Dark
Водоворот серых, безликих дней — вот во что превратился октябрь для повелителя иллюзий. Будни были неотличимы друг от друга, точно отражения в осколках разбитого зеркала. Что ни день — то муторная, зубодробительная рутина, практически доведенное до автоматизма повторение одних и тех же действий — ни дать ни взять временная петля в мире абсурда. Джедайт ощущал себя белкой в колесе, что бежит вперед, вытаращив глаза, пока ноги не откажут. Никакой цели, лишь бесконечный марафон в колесе однообразной жизни.
Так он и существовал (а иначе такую жизнь назвать было просто невозможно) с тех самых пор, как лишился напарника. Берилл запретила повелителю иллюзий в одиночку проворачивать грандиозные проекты по сбору энергии для Короля Металии, и лорд повиновался. Да, некогда Нефрит раздражал его одним своим видом; но теперь Джедайт отдал бы многое, чтобы вернуть былые времена. Темный Генерал ощущал себя мелким воришкой, отбирая энергию у отдельных людей без какой-либо системы или плана, — будь то почтальон или припозднившийся прохожий. Он выкачивал из своих жертв жизненные силы до тех пор, пока несчастные не падали замертво. Тем самым Темный Лорд не нарушал приказа Берилл — единичные случаи привлекали меньше внимания, чем, скажем, массовые сборы. Все проходило быстро, бесшумно и с малой толикой удачи, что приносило Королевству немного энергии. Однако это все равно являлись сущими крохами по сравнению с теми грандиозными идеями, что требовали немедленной реализации. Джедайт жаждал большего, но руки его, увы, были связаны королевским запретом.