Цукино, прикусив губу, кивнула:
— А ты знай, что я не буду оспаривать у тебя права на уникальность…
— Это еще не все. Ты же понимаешь, что мы с тобой никогда не будем подругами? А лицемерить я не могу. И ты знаешь, к чему сейчас сведется этот разговор.
— Мамору, — едва слышно произнесла Усаги, опустив голову.
— Верно. Несмотря на то, что я уступила тебе место лидера, как бы цинично это ни звучало, я не отступлюсь от своей любви. Я верю. Верю в эту любовь, в ее силу.
Цукино, услышав это, хотела было возмущенно заметить, что у Минако есть Эйс, но Минако вдруг взглянула на нее такими глазами, что язык Усаги вдруг одеревенел.
— В этой битве мы равны. Мамору в данный момент не принадлежит ни одной из нас. И знай: я буду бороться за него, буду искать. Я даже готова спуститься в царство тьмы, чтобы найти Мамору. Ведь если бы не ты и не наше предназначение, мы бы и по сей день были бы вдвоем. Жили бы тихой счастливой жизнью, — глаза Айно осветились старыми воспоминаниями, и она грустно улыбнулась. — Но судьба… У нее свои планы на сей счет, не так ли?
Усаги кивнула. То, что ей сообщила Минако, откровенно пришлось ей не по душе. Хотелось яростно спорить, предъявлять свои права на любимого мужчину, но она резко осадила себя, осознав, что Айно, в сущности, права.
— Моя истинная сущность свалилась на меня так же неожиданно как и на тебя! — запальчиво произнесла Цукино, решив не попирать свои интересы. — И нам было…
—…Суждено самой судьбой быть вместе, — закончила начатое Минако, усмехнувшись. — Но, Усаги, как ты не поймешь, что это было в прошлом! Что мы другие люди! Не думала ли ты, что тебе суждено быть с кем-то другим? В любом случае, — устало закончила она, — я настаиваю на своем решении. Нравится ли тебе это или нет. Согласна? — Айно протянула ей руку.
— Да, — Усаги протянула руку в ответ, и девушки некрепко пожали друг другу ладони. Ненадолго их озарило некое сияние, порыв ветра взметнул их волосы, и в душе каждой из них, наконец, воцарилось осознание, что все произошло так, как и должно быть.
— А теперь, — Минако посмотрела на доселе молчавших девушек и развела руки в сторону, — обнимемся?
— Ура-а-а! — Ами, Мако и, главное, Рей накинулись на заблудшую подругу и принялись тискать и тормошить ее, укоряя в упрямстве.
— Я рада, что новая страница моей жизни начинается именно так. Как же я по вам соскучилась!.. — и в следующий миг Айно едва не задушила всех четверых, даже, Усаги, в крепких объятиях. Она словно нашла свое место в жизни, вновь обретя своих подруг.
Радость от воссоединения прервал телефонный звонок. Рей достала из кармана пальто телефон и с недоумением посмотрела на номер, высветившийся на дисплее. Заправив за ухо прядь и чуть отойдя в сторону, она приняла вызов:
— Да?
— Мисс Рей Хино? — произнес дежурный голос на том конце провода.
— Это я, — ответила девушка, предчувствуя неладное.
— Вас беспокоят из клиники Святого Луки. Ваш отец, Такаси Хино, находится у нас. Он в коме после обширного инфаркта…
Комментарий к 36. Воссоединение Сейлор воинов Буду рада видеть вас в группе, посвященной фанфику: https://vk.com/selia_meddocs_group
Арты, иллюстрации и дополнительные материалы к “Я в любовь нашу верю...” — здесь.
Перевод эпиграфа:
Я спрашиваю себя:
Почему я до сих пор сражаюсь?
Ведь я утратила всю свою веру
Во время этой проклятой борьбы.
Это грустно,
Это чертовски грустно.
====== 37. Маски сорваны ======
Идет борьба внутри меня,
Идёт кровавое ежеминутное сражение,
Ему в ответ от самого себя
Ежесекундное сопротивление.
Бой с тенью, бью самого себя,
Все руки в кровь, на теле ран не видно,
Серьёзно повреждён мой мозг,
Моё сознание…
DV Street — Дороже Золота
Вопреки прогнозам, начало «месяца инея» на острове Хонсю выдалось на редкость мягким и благоприятным. Стояли теплые и ясные деньки, и лишь по утрам можно было увидеть легкий налет изморози, сверкающей в свете утра бриллиантовой крошкой. Впрочем, через час-другой этот прощальный поцелуй ночных заморозков под лучами ноябрьского солнца обращался в холодные капли росы. Прозрачными слезинками висели они на лепестках цветущих в изобилии хризантем — маленьких солнышек на зеленых стебельках. Клены, не успевшие полностью сбросить свои золотисто-багряные наряды, причудливо контрастировали с бесконечно голубым небом и возвышающейся над столицей горой Фудзи, покрытой белой шапкой вечных снегов.
Ноябрь, вне всяких сомнений, был любимым месяцем Рей, но сейчас девушке было не до красот японской осени. Пройдя сквозь толпу туристов, щелкающих камерами в надежде запечатлеть колоритный пейзаж, Хино пересекла улицу, поймала такси и, назвав водителю адрес, села на заднее сидение авто, задумчиво уставившись на проплывающие мимо городские будни.
Вот уже неделю она следовала этому маршруту, направляясь в международную клинику Святого Луки, куда доставили ее отца, видного политика Такаси Хино. Специалисты клиники сообщили Рей, что у него давно уже были серьезные проблемы с сердцем, но мужчина попросту не реагировал на тревожные звоночки в виде кратковременных приступов боли и одышки. И так было до тех пор, пока мистеру Хино не стало плохо в прямом эфире во время ведения политических дебатов. Прибывшие на место врачи констатировали обширный инфаркт и направили политика в клинику Святого Луки. В дороге ему стало хуже, и отец Рей впал в кому, из которой не вышел и по сей день.
Такси остановилось у ворот медицинского комплекса, и Рей, заплатив водителю, двинулась вдоль асфальтированной дорожки ко входу в центральный корпус клиники. Там, побеседовав с дежурной у стойки регистрации, девушка накинула на плечи больничный халат, сменила обувь и проследовала за деловитой медсестрой к палате мистера Хино.
Воздух клиники был пропитан острым запахом медикаментов. В коридорах витала гнетущая атмосфера чужих проблем, страданий и надежды на чудо. Все вокруг — от бледно-голубых стен до белых кушеток, — было стерильно чистым и одновременно мертвенно-холодным, неестественным. Ровный бледный свет ламп дневного освещения лишь подпитывал это восприятие. Именно за это девушка и ненавидела все больницы вместе взятые.
Палата, в которой находился отец Рей, была выдержана в мягких тонах, но запах лекарств, чувствовавшийся здесь сильнее, чем в коридоре, и мерные сигналы дорогостоящей аппаратуры делали атмосферу еще более угнетающей. С завидным постоянством падали капли лекарственного раствора в капельнице, и эта размеренность невольно клонила ко сну.
— Десять минут. Не более, — предупредила медсестра. — Если что, я поблизости. Зовите, если будут какие-то изменения.
— Хорошо.
Дверь за женщиной закрылась, и Рей, примостившись на краешек мягкого стула, стоящего у больничной койки, устремила на отца внимательный взгляд. Если бы не все эти многочисленные трубочки и проводки, тянущиеся словно щупальца спрута к приборам и капельницам, можно было бы подумать, что мистер Хино просто прилег отдохнуть.
«Странно, но во сне он не такой суровый и холодный, — думала девушка, изучая отца. — Вот седины на висках прибавилось… И морщины… Странно, почему он так и не женился во второй раз? Ах, да, — она раздраженно поджала губы. — Ему же не до семьи… В политике заключен весь его мир. И как они вообще с мамой встретились, создали семью и родили дочь?»