Эти мысли вновь всколыхнули в душе Рей жгучее раздражение и обиду. Именно воспоминания о кончине матери и о пережитом в детстве потрясении послужили основной причиной смятения Хино, когда ей позвонили из клиники. Первое, что ей хотелось сделать — это крикнуть в трубку: «Мне наплевать! Пусть умирает!», но вместо этого Рей сдержалась и сухо ответила, что примет сообщение к сведению. Затем, повинуясь пышущему внутри раздражению, решила, что не потратит на отца и минуты внимания — точно так же, как он сам игнорировал жену и дочь в угоду политическим амбициям. Это будет великолепной местью — не хуже случая, когда Хино под влиянием гнева изукрасила родителю лицо.
На расспросы подруг, что произошло, она ответила весьма расплывчато — мол, небольшие проблемы с отцом, не стоящие и грамма внимания. Но уже дома, ворочаясь в постели и глядя широко распахнутыми глазами в белый потолок, Рей все же признала, что не сможет проигнорировать случившееся. Она попросту не умела быть равнодушной.
Перед мысленным взором раз за разом возникало лицо Макото. Подруга была круглой сиротой, и Хино невольно ставила себя на ее место. Каково это — лишиться разом всех близких людей? У нее самой хотя бы был дедушка. И отец, пусть даже она свела к минимуму любое общение с ним. А Мако была совсем одна. Рей, представляя себя на месте Кино, чувствовала, как на плечи ложится тяжкий груз одиночества, и оттого сердце ее болезненно сжималось.
Наконец, после долгой бессонной ночи Хино все-таки решилась навестить отца. И с того момента Рей каждый день приезжала в клинику, дабы немного посидеть у больничной койки родителя и всерьез поразмышлять о своих взглядах на жизнь. Почему-то ей казалось, что в этом месте мысли текли как-то легче.
Вспоминая свои поступки и слова, сказанные когда-либо мистеру Хино, Рей постепенно приходила к выводу, что порой была чересчур категорична в общении с ним. Иначе воспринимался последний напряженный диалог, когда девушка попросила отца исчезнуть из ее жизни и больше не напоминать о себе. Теперь разговор этот казался Рей глупостью, сказанной под влиянием эмоций. Даже избиение мистера Хино выглядело в ее глазах несколько иначе — теперь девушка не оправдывала себя даже одержимостью Гневом.
Впрочем, признавая свою резкость в суждениях и поступках, Рей по-прежнему не снимала вины с отца. Да, порой она была не права, но ведь и он тоже не был святым. Постоянная критика с его стороны, насмешки, да и наплевательское отношение к жене и дочери в конце концов… Все это явно не делало Такаси Хино лучшим отцом года…
— Вам пора, — размышления Рей были прерваны словами медсестры, появившейся в дверном проеме.
— Хорошо, всего одну секунду… — девушка, поднявшись с места, пригладила одеяло на груди отца и кончиками пальцев коснулась родительской руки. Отчего-то к глазам подступили слезы, а к горлу подкатил ком, мешающий дышать. Быстро сморгнув слезы, Рей направилась к выходу из палаты. — Я завтра вернусь, — сообщила она медсестре, едва оказавшись в коридоре.
Хино вернулась в храм ближе к полудню. Настроение было на нуле, но Рей не позволяла себе раскисать. Все, чего ей хотелось в данный момент — это уединения в хараидзё, дабы немного помедитировать и привести чувства в порядок. И, если получится, заглянуть в будущее. Что провидение уготовило ее отцу?
У порога дома девушка увидела Юичиро, что шагал из стороны в сторону, заложив руки за спину. Услышав звук приближающихся шагов, он встрепенулся и посмотрел на Рей, неловко ей улыбнувшись.
— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Хино и, окинув взглядом непривычную для ученика синтоиста одежду — джинсы и кожаную куртку, добавила: — И почему в таком виде?
— Я пришел попрощаться, мисс Рей, — тихо и с непривычной серьезностью ответил молодой мужчина, поправляя на плече затертый рюкзак. — Я уезжаю домой.
— Что? — переспросила девушка, не веря своим ушам.
— Сенсей предупрежден, — продолжил Кумада, избегая смотреть в глаза Хино.
— Что тому причина? — сухо поинтересовалась Рей, вскинув подбородок.
Юичиро, взлохматив пятерней копну волос, ответил:
— Я уже давно не видел своих родных и близких. Вот и решил, что пришло время навестить их…
— Все понятно.
Повисло неловкое молчание. Где-то вдалеке прокаркали два ворона, живущих при храме, и эти звуки только усугубили гнетущую атмосферу. Отчего-то Хино подумалось, что Кумада лукавит, и причина его внезапного отъезда вовсе не в желании навестить родные края, а в событиях недельной давности; но Рей не стала озвучивать эти мысли.
— Что ж, — наконец, изрекла она, — мог бы и не интересоваться моим мнением на сей счет. Ты волен сам распоряжаться своей жизнью, но, — чуть повысила тон голоса Хино, увидев, что Юичиро собрался было что-то возразить, — тем не менее, мне немного жаль, что ты уезжаешь… — сказав это, она крепко сжала его широкую смуглую ладонь в своих руках, выражая таким образом теплое отношение к молодому человеку, а затем, не говоря ни слова, поднялась по ступенькам и скрылась в доме, не увидев, каким взглядом проводил ее Кумада.
Когда Рей, переодевшись в одежды мико, снова вышла на улицу, Юичиро уже не было. Девушка, уже забывшая об их разговоре, направилась в сторону хараидзё, дабы среди ароматов трав и сандала навести порядок в своих мыслях и чувствах. Треск горящего хвороста настраивал Хино на нужный лад, и она, преклонив колени перед священным очагом, сложила руки у груди в молитвенном жесте и закрыла глаза…
Проведя целый час у сакрального огня, мико так и не удалось заглянуть в будущее, дабы найти ответы на свои вопросы. Что тому виной? Ее собственная замкнутость, подсознательное отрицание горькой правды, или же предубеждения духов, не желающих открыть Рей истину? В любом случае, Хино не теряла надежду. Рано или поздно тайны грядущего откроются ей. Стоит только дождаться этого момента…
Отдохнувшая и набравшаяся сил, Рей привела себя в порядок и отправилась в кафе-мороженое — на встречу с подругами. Теперь, когда Минако вновь стала частью команды, и Хино не нужно было разрываться между двумя конфликтующими сторонами, повелительница огня могла расслабиться. Это было непередаваемое ощущение!
— Где ее носит? — недовольно проговорила Рей, помешивая десертной ложечкой изрядно подтаявшее крем брюле.
— Минако? — Мако лениво потянулась. — Понятия не имею.
— Может, ее решение вернуться в круг Сейлор воинов не распространяется на посиделки в кафе? — предположила Усаги, потягивая латте и с аппетитом закусывая черничным маффином.
Хино покосилась на Цукино:
— Нет. Уж я-то ее знаю: Минако не любительница полумер. Скорей всего, она просто опаздывает…
— Жаль, что Ами не смогла придти, — вздохнула Кино, подперев голову рукой. — Эта практика отнимает у нее массу времени.
— Ну, что поделать, раз уж наша Мицуно — будущее светило медицины, — развела руками Рей и улыбнулась. — Это даже похвально.
Усаги, дожевав кусок выпечки и смахнув со свитера несколько крошек, сдержанно поинтересовалась:
— Кстати, раз уж мы уже заговорили о медицине… Как там твой папа?
— Все по-прежнему, — поморщилась Хино, недовольная тем, что подруга назвала ее отца так мягко и по-домашнему. Для нее он был человеком холодным и чересчур правильным. Такие, как мистер Хино, не снисходят к собственным детям, чтобы поиграть или просто подурачиться. — Вот уже неделю он не выходит из комы. А врачи не говорят ничего конкретного.
— А ты не пробовала гадать? — спросила Мако, положив локти на стол. — Прочитать судьбу отца в языках пламени?
Рей покачала головой:
— Его будущее сокрыто от меня, и…
Внезапный стук в окно прервал рассказ Хино, и от неожиданности все буквально подскочили на месте. Снаружи на них, прижимаясь к стеклу и задорно смеясь, смотрела Минако. Вязаная шапка с забавным мохнатым помпончиком, из-под которой выглядывали две туго заплетенные косички, и легкая оранжевая курточка на молнии делали Айно похожей на школьницу. Помахав девушкам, Минако направилась ко входу в кафе.
— Ох, она в своем репертуаре! — пробурчала Хино, но легкая полуулыбка, играющая на ее губах, дала понять, что в этой реплике не было ни капли раздражения.