— Вспомни вечер нашей первой встречи. Прием, банкет, разговор на балконе…
— Это была Серенити, не я, — возразила воительница, но принц так посмотрел на нее, что Айно поспешно умолкла.
— Неужели ты и в самом деле думала, что этот маскарад сможет обмануть меня? Я с самого начала заметил подмену.
Минако резко втянула в себя воздух и отвернулась. Ох, похоже, шутка из ее прошлой жизни грозит обернуться катастрофой уже сейчас. Но от этого откровение сердце ее радостно забилось. Все-таки он знал!
— И я довольно-таки ясно дал понять, что раскусил ваш невинный заговор, упомянув красоту принцессы Венеры. Что ж, тем приятней было играть в игру. И вот тогда, — Эндимион наклонился ближе к Айно, так, что его горячее дыхание обдало ее кожу, — я страстно возжелал тебя. Как женщину. Серенити была искренним, неземным существом, которое можно было любить чистой, платонической любовью. Словно прекрасный образ или образец искусства, на который лишний раз дунуть страшно. Эндимион-поэт любил и защищал ее; Эндимион-мужчина опасался желать ее плотской любви, чтобы не разрушить очарование. Она была словно соткана из лунного света; ты же, Минория, была яркой и живой, настоящей, тебя хотелось обнять крепче и поцеловать слаще, почувствовать живой отклик тела… — принц отстранился и сел, обхватив руками колени. — Из этого желания и родилась любовь к тебе — в моих глазах во многом постыдная, недостойная. Я корил себя за нечестивые мысли и сомнения, ведь осмеливался порой думать, что сделал неверный выбор, обручившись с Серенити. Оставалось лишь одно: убить это чувство, обратить свет во тьму… И вместо того, чтобы позволить этому цветку цвести, я запер его в одной темнице с собственными пороками. Как нечто темное и недостойное, неправильное.
Девушка закрыла лицо руками и зашаталась из стороны в сторону, не в силах скрыть огонь позора, выжигающий ее естество. Хотелось спрятаться, провалиться сквозь землю, рассыпаться мириадом искр — лишь бы не быть здесь и сейчас, перед полуобнаженным Эндимионом. Вроде бы чужой грех, далекий, но все равно, он горит клеймом на собственной душе.
Темный принц мягко отнял ее руки от лица и заглянул в глаза Минако. Холодная синева очей Эндимиона скрестилась с их сапфировым блеском, ярким от непролитых слез. Айно захотела отвести взгляд, зажмурилась, но Эндимион не позволил ей этого сделать.
— Посмотри на меня, — потребовал он, грубо сжав пальцами нежный подбородок. Вздрогнув, Венера испуганно распахнула глаза. — Это еще не все… Слушай же. Я переродился, стал носить другое, земное имя. И вытянул такой лотерейный билет, которого и не ждал. Но, увы, не оценил его по достоинству. Рыцарская натура Такседо Маска упорно тянулась к Сейлор Мун, а тебя он бросил, словно сломанную куклу.
Эндимон замолчал и выпустил подбородок Минако, слегка отстранившись.
— Я даже благодарен Металии и Берилл за то, что они помогли этой моей стороне раскрыться. Они открыли мое альтер-эго, мою темную сторону. И, вместе с тем, освободили и скрывающуюся среди пороков любовь к тебе, Минория. Теперь, наконец, я получу то, чего так долго ждал, и что так усердно прятал в самых глубинах своего грешного сердца. Это будет и для тебя подарок, Минория. Хочешь ты этого, или нет. Все потому, что я уже точно знаю, чего хотел все это время. Чего мне не хватало… От чего я отказался по собственной глупости.
Что-то горячее забурлило внутри девушки, она сделала несколько коротких вдохов, и у нее возникло ощущение, что в сердце ее развязался какой-то узел. Минако почувствовала негодование и потребность вырваться отсюда даже ценой своей жизни, а потом на смену им пришло бессознательное желание обнять Эндимиона, приласкать, прижать его голову к своей груди и утолить его желание. Глупо, безрассудно. Но так отчаянно… Она ведь все еще любила его, несмотря ни на что.
— Минория… Я жду тебя, любовь моя!.. — проговорил принц низким голосом, касаясь кончиками пальцев щеки Минако, и та, почувствовав, как в груди разрастается уже знакомое чувство, закрыла глаза, отдавая всю себя в его власть.
Кожа ее засияла нежно-золотым светом словно изнутри, невесть откуда взявшийся порыв ветра взметнул волосы девушки, откидывая челку, и на лбу Айно засиял символ Венеры. Тотчас же волосы принцессы стали виться мягкими локонами, обретая в процессе цвет чистого золота, пока не заструились сияющим водопадом по ее спине, пояснице, плечам, груди… Изменилась и одежда — на смену коротенькому платью пришло длинное одеяние из желто-оранжевого шелка, подчеркивающее плавные изгибы тела Минории — дочери богини любви. Она пробудилась, услышав зов своего мужчины, и теперь с нескрываемой любовью смотрела на него, ласково улыбаясь. Венера ждала, надеялась и верила, и вот судьба, наконец, подарила ей ночь с принцем. Жаль только, что она ждала этого момента целую вечность.
— Это и вправду ты, Минория? — срывающимся шепотом спросил Эндимион, чувствуя, как бурлит его кровь. Неземное видение, прекрасная дева здесь, рядом с ним.
Принцесса ничего не ответила, лишь опустила глаза к его широкой мускулистой груди. В бледном свете его кожа блестела, как отполированная бронза, под которой чувствовались твердые, как камень, мускулы, и Минория провела по ним рукой, словно пытаясь запомнить, каково на ощупь тело принца. От этого прикосновения в теле Эндимиона словно загорелся пожар; а пальцы Венеры, касаясь его кожи легко, словно перышко, продолжали двигаться вверх по груди, к шее, где бешено билась жилка, выражая волнение молодого мужчины, а затем и к волевому подбородку. Короткая щетина царапнула нежную кожу рук, когда Минория взяла его лицо в ладони.
— Ты и сам видишь. К чему лишние слова?
Мучительный стон вырвался из его груди, и принц припал к ее рту горячим поцелуем, раздвигая языком податливые губы. Ее руки скользнули ему на плечи, и Эндимион притянул покорное тело к своему разгоряченному. Руки, двигаясь вниз, приспустили с плеч Минории бретельки, развязали ленту на поясе. Не удерживаемое ничем платье соскользнуло с плеч, обнажая принцессу по пояс, но золотое руно волос по-прежнему укрывало Венеру, словно плащом.
Оторвавшись от девушки, Эндимион откинул волосы принцессы назад, наслаждаясь видом ее совершенного тела — золотистой в сиянии свечей кожей, тонкой талией и высокой грудью с темными сосками. Принц, не в силах более сдерживать себя, повалил Минорию на спину и, опустившись, снял остатки одежды с нее и с себя. А затем, приподнявшись на локте, провел рукой по всем соблазнительным округлостям Венеры, лаская грудь и живот. Девушка прикрыла глаза, чуть прикусив пухлую губу. Ее дыхание было частым, прерывистым. Ничего подобного она в жизни не ощущала, это было непередаваемо. По телу словно проносились электрические импульсы, концентрируясь внизу живота, кожа горела там, где ее касался любимый мужчина.
Эндимион подмял принцессу под себя, удобно устроившись меж ее ног, и вновь припал к сладким губам. Минория обхватила его лицо руками, с жаром отвечая на поцелуй. Много мучительных мгновений спустя он оторвался от ее рта, и Венера застонала, выгнувшись дугой, когда принц провел губами по ее шее и зарылся лицом в нежный изгиб - там, где шея переходила в плечо. Пальцы его бездумно перебирали мягкие локоны волос, а потом губы, прочертив дорожку из горячих поцелуев, перемежающихся легким покусыванием, сомкнулись вокруг ее соска. Минория застонала, вцепилась руками Эндимиону в волосы, не зная, как избавиться от этой мучительно-сладкой боли, а он продолжал гладить ее тело, опаляя своим дыханием кожу и пробуждая в Венере ни с чем не сравнимые ощущения. Это была пытка, которую принц не желал прекращать.
Он крепко обхватил руками ее бедра и коснулся губами нежной кожи живота, и Минория не смогла сдержать приглушенного рычания, выгнувшись и тут же вновь в изнеможении упав на шелковые простыни, закусив костяшки пальцев. Голова ее металась по подушке, словно в беспамятстве, когда Эндимион, нежно поглаживая внутреннюю сторону бедра, двинулся еще дальше, зажигая в ее голове фейерверки. Принцесса словно умерла в тот момент и улетела к звездам, а потом вновь вернулась, когда Эндимион, перекатившись на бок, перевернул ее вместе с собой. Минория тяжело дышала, вцепившись в его плечи, сердце ее билось как сумасшедшее, и она сама проявила инициативу, покрывая жадными, лихорадочными поцелуями любимое лицо… Девушке хотелось сделать многое, и принцесса, не желая загонять себя в рамки, настойчиво уложила Эндимиона на спину, оказавшись сверху. Волосы ее упали ему на грудь, щекоча завитками, и принц убрал эту шелковистую завесу, намотав золотые пряди на руку и притягивая Минорию к себе для поцелуя.