— Демоны тоже готовы выступить в любую секунду, — добавил Джедайт, склонив голову.
— Что ж, этого вполне достаточно, — проговорил Металия, внимательно выслушав доклады. — На подготовку нападения понадобится время, но в знаковый час мы будем готовы. Нападем, когда этого будут ожидать меньше всего. Скажем, в самый разгар веселья. И тогда каждый из вас получит то, чего так долго хотел, — с этими словами король зловеще расхохотался, и Берилл скорее почувствовала, чем поняла, что последние слова адресованы в первую очередь ей самой. Но она готова. Уж слишком долго женщина ждала этого мгновения! Еще немного — и Эндимион наконец-то станет ее.
Со дня несостоявшейся свадьбы прошло целых три месяца, и Селена, терзаясь от мук совести, решила устроить в Серебряном Тысячелетии бал-маскарад. Королеве было не по себе, когда она приняла столь нелегкое решение — Иллюзион был погружен в траур, и веселиться в столь тяжкое для союзников время было верхом цинизма и неуважения к утрате коронованной особы. Но, с другой стороны, жизнь продолжалась, и Селена больше не видела смысла предаваться скорби.
Ее мотивами, помимо всего прочего, двигала и любовь к дочери. Сердце Серенити было разбито в тот миг, когда жестокая новость коснулась ее души. День, который должен был стать самым счастливым в ее жизни, принцесса провела в кровати, свернувшись калачиком и предаваясь горьким слезам. Хрупкое тело ее сотрясалось от рыданий до тех пор, пока она не уснула, вконец обессилев.
Всю последующую неделю Серенити вела себя, как сомнамбула, потеряв интерес ко всему, что происходило вокруг. Лишь ненадолго она оживилась, когда в Серебряное Тысячелетие прибыл Эндимион, дабы уладить все формальности, связанные с несостоявшейся свадьбой. Лунная принцесса кинулась к нему на грудь, вцепившись в китель принца с отчаянием тонущего человека. Они еще долго сидели на скамье в саду, подальше от посторонних глаз и ушей, черпая силы и вдохновение друг у друга.
Когда решением Селены и Эндимиона свадьба была отложена на неопределенный срок, приличествующий соблюдению траура, принц отбыл обратно на Терру. Оставаться в Серебряном Тысячелетии на более длительный срок для него было непозволительной роскошью, равно как и частые визиты. После смерти Деметры Эндимион стал у руля империи, уверенно взяв бразды правления в свои руки. На него свалилось множество дел, требующих немедленного разрешения, и принц окунулся в них с головой, порой забывая об отдыхе. Не оставлял без внимания Эндимион и поиски убийц матери. Порой ему казалось, что он нашел ниточки, ведущие к преступникам, но они нежданно обрывались или заводили в тупик, доводя принца до немого отчаяния.
Селена пододвинула к себе очередной лист рисовой бумаги и задумчиво наморщила лоб. Словно решившись, королева, обмакнув перо в тушь, занесла его над бумагой, но вновь задумалась, застыв в нерешительности. Густая капля сорвалась с кончика пера и упала на рыхловатую белоснежную поверхность; уродливая черная клякса, словно ядовитый спрут, расползлась по бумаге, и Селена, отложив перо, решительно скомкала испорченный лист, выбросив его в плетеную корзину для бумаг.
Что ж, да будет так. Она не станет посылать Эндимиону приглашение на бал, дабы он не счел это за знак неуважения к покойной матери. Да и неудобство от сложившейся ситуации не желало покидать королеву. Все происходящее напоминало ей организацию пира во время чумы.
Как же она была недалека от истины!
Однако Эндимион все равно узнал о маскараде — не от Селены, так от ее дочери, когда та в очередной раз сбежала на Терру. Зарывшись лицом в грудь возлюбленного, она тихо плакала, сетуя на превратности судьбы, а принц нежно гладил ее по спине и волосам, прижимаясь щекой к макушке.
— Ее убивали, пока мы, мы… О, боги… — всхлипнула лунная принцесса, вновь вспомнив о свидании накануне свадьбы. Мысль о том, что Деметра умирала в момент триумфа их с Эндимионом нежности, была невыносима. — Обещай, что придешь, — Серенити вдруг подняла голову и, вцепившись пальцами в отворот мундира принца, с отчаянной мольбой посмотрела в дорогое и любимое лицо. — Мне тебя так не хватает… А эти тайные встречи — как капля воды в пустыне — их всегда мало.
Эндимион провел ладонью по щеке принцессы и тихо произнес:
— Обещаю.
И вот, в назначенное время принц облачился в парадный фрак с белоснежной манишкой, сунул в петлицу алую розу и надел на голову высокий шелковый цилиндр. Бросив взгляд в зеркало, Эндимион дополнил образ длинным плащом с красной шелковой подкладкой и водрузил на нос белую маску. Таким образом, благодаря цилиндру и маске половина лица принца оказалась в тени, и он был практически уверен в том, что попадет на маскарад неузнанным.
Эндимион принял решение покинуть дворец незамеченным, чтобы избежать излишних вопросов со стороны придворных, что могли встретиться на пути. Конечно, принц управлял целой империей и отчитываться перед кем-либо он не собирался, но что-то подсказывало ему, что лучше все же будет воспользоваться тайным ходом, ведущим из дворца к тайному гроту у моря.
Оглянувшись, чтобы убедиться, что его никто не видит и не слышит, Эндимион подошел к абсолютно гладкой и ровной стене в центральном коридоре дворца, и в определенном порядке постучал по трем одинаковым камням в кладке. С тихим скрежетом секретный механизм отодвинул каменный блок, и на принца дохнуло сырой затхлостью подземного коридора. Вниз, исчезая в темноте, уходили крутые ступеньки.
Не теряя времени даром, Эндимион поспешно спустился вниз и дернул в выпирающий из стены рычаг. Потайной ход тут же закрылся за ним, оставляя принца в кромешной темноте. Однако принц захватил с собой небольшой огарок свечи, которого было вполне достаточно, чтобы осветить путь до самого выхода из грота. Эндимион двинулся вперед, стараясь ступать как можно осторожнее из опасности наткнуться на что-нибудь в полутьме.
Когда половина пути уже была пройдена, до слуха принца донесся чей-то разговор, приглушенный каменной стеной. Люди говорили достаточно громко, не боясь быть услышанными, и Эндимион невольно прислушался к их беседе, подойдя практически вплотную к стене, из-за которой слышались голоса. К своему изумлению, принц узнал в говорящих четырех лордов и Берилл.
— Наконец-то свершится то, чего мы так долго ждали, — голос фрейлины перекрывал возбужденный шепоток мужчин, — и на что положили так много сил. Все ли готово?
— Спрашиваете! — хмыкнул Кунсайт. — Войска уже в полном сборе и готовы выдвинуться по первому сигналу.
— А где то заклинание, которое дал Металия, чтобы переместить всех этих людей? — полюбопытствовал Зойсайт.
Воцарилась недолгая пауза — видимо, Берилл демонстрировала любопытному лорду пергамент с письменами.
— Вот оно.
Раздался чей-то язвительный смешок, а затем голос:
— О да, с этим мы прихлопнем лунян, как мух…
Дальше Эндимион уже не слушал — он был слишком поражен, чтобы воспринимать дальнейшее. Ему не составило труда сложить два и два чтобы понять, кто и для чего убил его мать. Гибель королевы Деметры послужила поводом для отмены свадьбы, а вместе с ней и создания альянса двух планет. Враги помешали соединению магии Золотого и Серебряного Кристаллов, дабы расчистить себе путь для дальнейших козней.
Лицо принца исказилось в болезненной гримасе, и он до хруста сжал кулаки в бессильной ярости. Предательство! И самым болезненным и жгучим было осознание, что предали его лучшие друзья. Это был удар в спину, отозвавшийся острой болью в душе. А Берилл?! Мать верила ей, как себе самой! Эндимион с трудом поборол в себе желание вернуться обратно во дворец, найти врагов и покарать их на месте. Мысль о том, что планируется нападение на Серебряное Тысячелетие, придала ему сил и решимости двигаться дальше. Раз принц не смог спасти мать, он попробует защитить тех, кого любит.
«Нужно предупредить их», — решил Эндимион и перешел на бег, на ходу сжимая медальон для перемещения. Наконец, когда впереди забрезжил сероватый свет и в нос ударил острый запах соли и йода, принц шепнул заклинание и тотчас же исчез в золотистом мареве портала, переносясь в лунное королевство.