Айно кивнула:
— Безумно. Но об этом никто, кроме тебя, не узнает…
Рождество для Ами всегда было особым праздником. Даже став взрослой, девушка не утратила способности чувствовать волшебную атмосферу, присущую этому дню. Двадцать пятого декабря в воздухе витала атмосфера предновогоднего чуда, вызывая в душе Мицуно чувство приятного возбуждения, сравнимого лишь с ожиданием Дня рождения.
На Рождество Ами позволила себе такую роскошь, как долгий и крепкий сон. Вернувшись домой поздней ночью, она тихонько, чтобы не разбудить мать, прокралась в свою комнату, бесшумно разделась и скользнула в постель, натянув одеяло до подбородка. Девушка безумно устала от выпавших на ее долю приключений, а потому уснула в ту же секунду, когда смежила веки. А когда открыла, за окном уже был белый день. Стрелки часов показывали половину десятого утра, и Ами от неожиданности резко подхватилась с кровати, думая, что опоздала. Следом мелькнула мысль, что спешить, в общем-то, некуда — Рождество все-таки, — и девушка вновь откинулась на подушки, с облегчением вздохнув. Однако Мицуно была не из тех, кто способен проваляться в постели все утро. Привычка взяла свое, и Ами встала, мысленно составляя план на сегодняшний день.
Не было ни дня в году, чтобы Мицуно никуда не спешила. В библиотеку, на занятия в университет, на дополнительные курсы, в бассейн, на встречу с подругами, на помощь тем, кто попал в беду… Весь день Ами был расписан едва ли не по минутам. Девушка старалась рационально использовать свое время, уделяя львиную его долю учебе и саморазвитию. На отдых оставалось всего ничего, да и борьба за добро и справедливость порой путала все карты, но Мицуно не сетовала на трудности.
Однако сегодня Ами решила изменить сама себе. Никакой учебы, никаких книг — девушка специально убрала их с глаз долой, чтобы учебники и энциклопедии не служили ей немым укором. Это Рождество Мицуно хотела провести по-семейному просто: приготовить с матерью традиционный праздничный ужин, посидеть за столом в теплой компании близких людей, посмотреть любимый фильм, свернувшись калачиком на диване, а затем уснуть, вспоминая каждый теплый момент прошедшего дня.
Мысли девушки омрачались лишь отсутствием отца. Как же было бы здорово провести Рождество вместе с ним и мамой! Ами хотела, чтобы хотя бы на один день они вновь стали настоящей семьей и отметили праздник так, как бы это сделали сотни других семей в Токио.
Но одного желания явно было недостаточно и, памятуя о данном обещании провести последнее Рождество так, как велит сердце, девушка решительно потянулась к телефону…
Уже нарезая авокадо для фирменного маминого салата, Ами то и дело бросала полный надежды взгляд в сторону входной двери. Интересно, приедет ли отец? Он был немало удивлен звонком дочери, и на ее просьбу приехать ответил весьма неоднозначно — ни согласием, ни отказом. Однако Мицуно верила в лучшее, ожидая, что дверь вот-вот распахнется, и в дом войдет румяный от свежего морозного воздуха отец. Он поправит очки, улыбнется, стряхнет с шапки и воротника пальто снежинки и весело поприветствует хозяек дома.
Время утекало сквозь пальцы, а отец так и не появился. Лихорадочная надежда Ами на чудо сменилась легкой обидой, и к тому моменту, как они с матерью сели за стол, Мицуно была донельзя расстроена. Это не замедлило отразиться на ее лице, и Мичико, с тревогой взглянув на дочь, поинтересовалось:
— Что с тобой, Ами? На тебе лица нет.
— Все в порядке, — слабо улыбнулась девушка, ковыряя в тарелке жаркое. Она поспешно опустила глаза, чтобы мать не прочла в них тоску и смятение, и поспешно отправила в рот кусочек мяса со специями. От переживаний Ами даже не ощутила его пряного вкуса. Чувствуя на себе внимательный взгляд матери, девушка усиленно зажевала и, наконец, проглотила кусочек.
В этот самый момент в дверь позвонили, и Ами подскочила, точно ужаленная. Сердце ее бешено заколотилось, точно птица попавшая в силок, в душе вновь воскресла отчаянная надежда на то, что сбудется ее рождественское желание. Крепко сжимая в руках вышитую полотняную салфетку, девушка, не помня себя, бросилась к двери.
Счастью ее не было границ, когда на пороге Ами увидела отца — точь-в-точь такого же, как и в ее мечтах — раскрасневшегося от мороза и припорошенного подтаявшими снежинками. В руках Тоширо держал бисквитный торт с кремом — сладость, без которой не обходится ни один рождественский стол.
— Привет, дочь! С Рождеством! — голос отца звучал бодро и весело, и для Ами это было лучшее, что она услышала за сегодняшний день.
— Папа! Проходи же скорее! — девушка отступила в сторону, приглашая Тоширо войти, и он не замедлил воспользоваться приглашением. Мицуно быстро обняла отца, на пару секунд прижавшись щекой к холодной и влажной ткани пальто, и смущенно отошла в сторону, словно стыдясь проявления своей радости.
В прихожую, отреагировав на шум, вышла Мичико и замерла у порога комнаты, приложив ладонь к груди. По ее лицу было тяжело понять, что она думает или чувствует, и Ами почувствовала себя немного неловко. Тоширо, увидев бывшую супругу, немного стушевался, и радостная улыбка сползла с его лица.
Некоторое время они не отрываясь смотрели друг на друга, пока девушка не поняла, что пришло время вмешаться:
— Мама… Это я его пригласила. Извини, что не предупредила, просто не была уверена, что папа приедет… Не сердись, пожалуйста, я просто хотела провести этот вечер с вами двумя, — Ами потупила взгляд, чувствуя себя виноватой, и невольно добавила про себя: «Возможно, даже в последний раз».
Однако ответ матери, несмотря на все опасения, приободрил девушку:
— Что ты! Я нисколько не сержусь. Просто это так неожиданно. Я удивлена… — Мичико сглотнула и быстро улыбнулась, пытаясь сгладить сложившуюся неловкость.
— Прекрасно выглядишь, — произнес мистер Мицуно, окинув бывшую жену взглядом с ног до головы.
Женщина невольно пригладила палевое платье с воланами и, смущаясь, точно юная девушка, ответила:
— Благодарю…
— Ну, раз ты не против, — нарочито-бодро произнесла Ами, — значит, у нас найдется еще один прибор, правда?
Мичико кивнула и сделала Тоширо знак войти. Мужчина снял пальто, шапку и, пригладив волосы, вошел в гостиную, где был накрыт стол. Ами деловито суетилась вокруг, доставая для отца чистую тарелку, палочки, бокал для вина и салфетку. Мужчина наполнил бокалы сладким вином и произнес короткий тост в честь праздника, после чего все Мицуно с аппетитом принялись за еду.
Обстановка за столом была веселой и непринужденной. Отец рассказывал веселые истории, от которых Ами и ее мать то и дело покатывались со смеху. Тоширо и Мичико делились хорошими новостями, обсуждали общих знакомых и успехи дочери — словно и не было той пропасти, из-за которой распалась их семья.
Ами была счастлива. В этот день она окончательно уверовала в то, что Рождество — время чудес…
Всю ночь перед Рождеством Усаги мучали кошмары. Девушка беспокойно ворочалась в постели, голова ее металась по подушке, с губ то и дело срывались мученические стоны и всхлипы. Затем тело Цукино содрогалось, словно его сводила судорога, и Усаги с криком просыпалась, рвано и часто дыша, глядя перед собой невидящим взглядом. Утирая дрожащей рукой холодный пот, она вновь устало откидывалась на подушки и закрывала глаза, чтобы уснуть. Во сне, раз за разом, Цукино переживала свою смерть, гибель подруг и Эндимиона. И снова пробуждение от собственного крика, гулко бьющееся сердце и страх, застрявший в горле.
Неудивительно, что поутру Усаги поднялась с постели совершенно измученная, с гудящей головой и мешками под глазами. Наскоро одевшись, девушка спустилась в гостиную, где в нарядно украшенной гостиной ее уже ждали родители и нетерпеливо постукивающий ногой Шинго.
— С Рождеством! — произнесла мать, открыто улыбаясь, и Усаги не могла не улыбнуться в ответ.
В честь праздника Икуко сняла свой неизменный фартук, надела нарядное зеленое платье, в котором она выглядела моложе своих лет, и зачесала волосы в высокую прическу. Скромно, но в то же время достаточно торжественно. Этого было вполне достаточно, чтобы Усаги фоне матери почувствовала себя сущей неряхой и растрепой.