Он умирал. Бледный и дрожащий, Кунсайт звал смерть, но костлявая старуха не торопилась, словно стремясь ему воздать с лихвой за страдания, причиненные другим, невинным людям. Что ж, он тысячу раз заслужил…
— Кунсайт? — тихий голос Венеры раздался откуда-то слева, и лорд почувствовал острый приступ тревоги.
— Юма?.. — выдавил он вместе с очередным сгустком крови.
— Мертва. Мы с Сейлор Мун испепелили ее. Но, увы, поздно.
Венера опустилась на колени перед Кунсайтом и осторожно, стараясь не причинить ему больших мучений, положила его голову к себе на колени. Дышать стало чуточку легче, но смена положения вызвала резкий приступ кашля, сопровождающийся обильным кровотечением изо рта и носа лорда. Воительница бережно провела рукой по его виску, убирая в сторону спутанные пряди белых волос, и это не осталось без внимания Кунсайта.
— Лучше смерти и представить себе нельзя… — прохрипел он, попытавшись изобразить подобие улыбки, но Венера приложила палец к его губам:
— Ш-ш-ш. Помолчи-ка.
Кунсайт, тронутый до глубины души жестом Венеры — и это после всего того, что он с ней сделал! — попытался поднять руку, дабы прикоснуться к девушке, но окоченевшая конечность не слушалась.
— Ты и впрямь самая прекрасная из женщин, Венера… — проговорил лорд, мужественно превозмогая боль во всем теле. — В тебя невозможно не влюбиться. В прошлом я был бы счастливейшим из смертных, если бы ты согласилась стать моей женой… — он снова закашлялся, и струйка крови, сбежавшая с уголка рта мужчины, обагрила перчатку Венеры зловещим темным пятном. Однако девушка продолжила придерживать голову Кунсайта, легонько проводя большими пальцами по влажным вискам некогда грозного генерала.
Сейлор Мун затаилась в темноте, слушая со слезами на глазах слова умирающего лорда, и сердце ее разрывалось от чувства несправедливости. Разве можно назвать справедливым тот факт, что столь молодой и привлекательный мужчина, настоящий герой, только-только ставший на сторону добра, умирает? Он был достоин жить дальше, но судьба… У нее всегда свои планы на таких, как Кунсайт.
— Знаешь, я был глупцом, ослепленным злобой и ревностью, — тратя последние силы, продолжал лорд. Слова его, казалось, шли из глубины души. — В конце именно это и погубило меня, хотя я мог бороться за твое сердце… Но предпочел сдаться. Возненавидеть легче, чем отпустить любовь вольной птицей. Она… как солнце, твоя любовь. Светила всем…
Кунсайт умолк на некоторое время, и лишь хриплое дыхание подсказывала, что он еще жив. Секунды капали вязкой жижей, прежде чем лорд вновь заговорил.
— Я вспомнил… — прохрипел он, чуть пошевелившись. — Вспомнил, откуда знаю тебя, Минако Айно.
Услышав это, девушка замерла, сглотнув ставшую горькой слюну. Откровение Кунсайта застало ее врасплох.
— Мы учились в одной школе, — произнес мужчина, глядя невидящим взором прямо перед собой. — Я был старше тебя на пять лет, уже взрослый, старшеклассник. Но часто видел тебя в школьном дворе — бойкую, веселую девчонку. Ты часто играла в классики с подругами и пела так звонко, красиво… Я думал, что когда-нибудь ты станешь первой красавицей школы. Не прогадал. Не только школы… в мире нет краше тебя, — Кунсайт запнулся, сраженный очередным приступом кашля, а затем прохрипел: — Я ведь мог быть твоим сэмпаем… Но что-то пошло не так. Зло и ледяное сердце дали о себе знать, и я забыл обо всем. Забыл семью, дом и все, что когда-либо любил, — тут он хрипло вдохнул, чувствуя, как раздробленные кости пронзают легкие. — По собственной воле. Хорошо было — не иметь чувств. Кроме холодной ярости…
Судорога вдруг пронзила тело лорда, заставив его выгнуться и задрожать. Невольный стон сорвался с плотно сжатых губ, дыхание стало частым, словно Кунсайт из последних сил старался удержаться и не сдаться на волю смерти. Широко распахнув глаза, он посмотрел на Венеру и тихо-тихо произнес, едва шевеля губами:
— Скажи, ты любила меня, тогда, в прошлом? Хоть немного?..
Девушка склонила голову и провела кончиками пальцев по лбу Кунсайта, покрытым холодным липким потом, после чего дала ответ:
— Да.
Лорд ничего не ответил, лишь растянул губы в блаженной улыбке. Судорога в последний раз пробежала по телу, и Кунсайт обмяк. Последний вздох со свистом вышел из изломанной грудной клетки, и первого генерала не стало.
— Мертв… — произнесла Венера и, прикусив губу, закрыла ему глаза, легко проведя ладонью в окровавленной перчатке по застывшему лицу Кунсайта. С улыбкой на устах он казался спящим; воительница, повинуясь вдруг заговорившему внутри материнскому инстинкту, стерла с лица мужчины следы крови, после чего убрала его голову с колен и осторожно положила на пол.
Венера встала и отряхнулась, не отводя взгляда от мертвого тела. Она не чувствовала ни скорби, ни уж тем более горя. Только пустоту. Страшную, гнетущую, черным пламенем выжигающую нутро и все чувства. Так ведь проще. Никакой боли. Иначе свихнуться можно, верно? Смерть Кунсайта затронула в ней боль от еще свежих ран, грубо напомнив о потере трех лучших подруг. Вот так просто: был человек — и нет его.
Сейлор Мун вышла из тени и взяла Венеру за руку, ободряюще сжав. Та никак не отреагировала на жест поддержки, лишь мрачно подумала, что теперь они остались вдвоем.
— Это правда? — нарушила мертвое молчание лунная воительница.
— Что? — глухо ответила Венера, подняв усталые глаза.
— Ты и правда любила его?
Воительница неопределенно качнула головой и отвела взгляд:
— Я сказала то, что он хотел услышать.
Посмотрев на Кунсайта в последний раз, Венера развернулась и двинулась дальше по коридору, рука об руку с Сейлор Мун — два огонька любви и надежды против царства мрака и вечного холода.
Комментарий к 49. Последняя битва. Часть первая. Буду рада видеть вас в группе, посвященной фанфику: https://vk.com/selia_meddocs_group
Арты, иллюстрации и дополнительные материалы к “Я в любовь нашу верю...” — здесь.
Перевод эпиграфа:
Кроваво-красные небеса, мне так холодно,
Невинность потеряна, мы играем свои роли,
Колесо воплощает в себе то, куда мы движемся.
В конце концов, ты ждешь от мудрецов большей мудрости,
Впав в немилость,
В конце концов, мне кажется,
Мы должны были знать об этом лучше, ведь...
====== 50. Последняя битва. Часть вторая. ======
I could never say goodbye
To the sadness in my eyes
You know you are in my heart
But the miles keep us apart
Enya — I could never say goodbye
Секунды. Минуты. Часы… Ход времени в Темном Королевстве был искажен, и Венера с Сейлор Мун не могли сказать с относительной уверенностью, как долго они бродили по коридорам подземелий. Тьма, разбавляемая неясным свечением сочащихся влагой стен, обволакивала воительниц погребальным саваном, питаясь чистой энергией сердец и оставляя по себе лишь липкое чувство страха. Нервы девушек напоминали туго натянутые канаты, готовые вот-вот лопнуть; волнение достигло апогея, заставляя воительниц чутко и с оправданной осторожностью реагировать на каждый шорох. Кулаки сжимались и разжимались; в любой момент сенши были готовы пустить свои силы в ход.
Так, трепеща перед неизвестностью, поджидающей за каждым поворотом, Сейлор Мун и Венера упорно двигались вперед. В сердцах их пудовыми булыжниками лежала скорбь по безвременно почившим подругам, горло сжималось от едва сдерживаемых горестных стонов, а глаза горели от непролитых слез… Но воительницы не позволяли себе пасть в уныние, понимая, что сейчас нет времени предаваться эмоциям и горю. Они молили богов лишь о выдержке и силах двигаться дальше, вперед, в хладный мрак сырых подземелий, навстречу победному концу.
Всю дорогу девушки единодушно молчали, понимая, что слова излишни. Здесь, в коридорах Темного Королевства, их линии жизни тесно переплелись, и они остро чувствовали настроение друг друга, улавливая каждое движение душевного нерва и читая мысли друг друга.
Но так не могло продолжаться вечно, и молчание все же было нарушено озвученной мыслью, невольно слетевшей с уст Венеры.
— Когда мы вернемся, то обязательно сляжем с пневмонией. Это как пить дать, — фраза, произнесенная вполголоса, нарушила гулкую тишину пещер, и Сейлор Мун, вздрогнув, вышла из ступора. Стало ясно, что мысль эта занимала лунную воительницу куда меньше ее спутницы; впрочем, сырость и холод, пробирающие до костей, невольно заставляли с собой считаться. Сейлор Мун тут же ощутила, как в горле запершило, и она поспешила прижать ладонь к губам, дабы подавить клокочущий внутри кашель.