Всю свою сознательную жизнь я думала, что учеба — это гарантия успеха в будущем, поэтому уделяла ей все свое свободное время. Штудировала учебник за учебником, справочник за справочником, напрочь забывая о жизни, что бурлила вне стен моей комнаты. Я получала настоящее удовольствие, получая все новые и новые знания; мне нравилось засыпать с книгой в руках и очках на носу. Игнорировала завистливый шепоток за спиной, понимая, что мои успехи, вызывающие зависть одноклассников — это исключительно моя заслуга. Я стала парией, в некотором смысле изгоем; да, было больно и обидно. Поначалу. Но я нашла выход, еще глубже закопавшись в книги. Меня охватывала гордость, что я знаю так много, а окружающие меня люди — так мало. Но сейчас, когда у меня впереди целая вечность, я думаю: для чего все это было? Что и кому я доказала? Я потеряла столько драгоценных лет, потратив их на учебу, хотя могла бы с успехом совмещать ее с личной жизнью: прогулками по парку, походами в кафе и кино… Я поначалу не понимала стремления Мако и других девочек найти свою вторую половинку, а потом словно прозрела. Вкус древа познания сладок, но плод любви — еще слаще. Жаль, что я так и не успела влюбиться… Очень жаль.
Свет восходящего солнца осветил то немногое, что осталось от Марс — кучку темных, обугленных костей да горстку праха, из которого огненной птицей феникс поднялась нетленная душа самой непокорной воительницы.
Гори, чтобы светить… Мама, милая моя мамочка! Твои слова оказались пророческими, и твоя дерзкая, непокорная дочь вспыхнула, точно спичка. Как же тоскливо осознавать, что я ушла в цвете лет, едва научившись любить и быть любимой? Знаешь, мама, твоя смерть закрыла мое сердце на амбарный замок. Я боялась, что если полюблю кого-нибудь так же сильно, как тебя, судьба отнимет у меня этого человека… И этот страх за многие годы выражался в едкой иронии и грубых, насмешливых замечаниях в адрес тех, кто готов был открыть мне свое сердце. И так было до тех пор, пока чудаковатый юноша, чьих глаз невозможно было увидеть под копной густых каштановых волос, не подобрал ключ к увесистому замку на моем сердце. Он, далекий от идеала, научил меня смело смотреть в будущее и не бояться довериться кому-то, кроме себя. Научил сопереживать и прощать. Научил быть слабой… Увы, так поздно. Я просила его не плакать в ту последнюю ночь, но… Юичиро, мой милый! Прости меня за все…
Солнечный свет пробился в разрушенное подземелье и осветил груду камней, под которыми уснули навеки влюбленные. Даже смерть была не в силах разлучить Венеру и Эндимиона, ведь их любовь была намного выше, а узы — крепче.
Кем я была всего полгода назад? Сладкоголосой певичкой, у которой было все: родители, успешная сольная карьера, верные подруги, любимый человек рядом. Разве что конфликты с матерью тучкой пробегали по ясному небу моего существования и, пролившись парой слезинок незаслуженной обиды, таяли в бездонной синеве. Ценила ли я все это? Нет. Ни капли. Я брала от жизни все, не отдавая ничего взамен, жила легко и не думала о будущем. А когда прошлое ворвалось в мою жизнь, все то, что я любила и к чему привыкла за многие годы, стало вдруг утекать сквозь пальцы песком времени. Я потеряла любимого и подруг… Безоблачная жизнь пошла трещинами и потускнела, точно старое зеркало. Правду говорят: по-настоящему начинаешь ценить кого-то или что-то лишь тогда, когда потеряешь. Возможно, именно став Венерой и встретив Адониса, я поняла истинную цену сердечным чувствам и приняла произошедшие перемены. Любовь — это не только сладкие поцелуи, объятия и страстные клятвы; это не только переплетение тел и три заветных слова, слетающих с губ едва слышным стоном. Это единство душ, биение двух сердец в одном ритме, полное и безграничное доверие. А еще вера… И надежда. Выучив этот урок, я вступила в бой с самой судьбой, тем самым вернув себе любимого человека. Огонь, вода и медные трубы — ничто по сравнению с той тернистой тропой, что я прошла, намереваясь вырвать Мамору из лап тьмы. Видят боги, мне это удалось!.. А больше ничего и не надо.
Кем я был всего полгода назад? Эгоистом, который брал от жизни все. Брал то, что хотел, шел вперед, забывая о том, что оставил позади. Я был ослеплен гордыней еще до того, как первородный грех добрался до меня. Может, Темный Эндимион вовсе и не был темным? Может, я просто перестал скрывать эту сторону своей сущности? Порой, я сам не знал, что двигало моими поступками. Бросил Минако, чтобы переметнуться к Усаги, которую якобы любил. Потом оставил и ее. Я запутался. Был похож на человека, бегущего в лабиринте, что не в силах найти выход и натыкается лишь на бесконечные тупики. Тьма более-менее расставила все по местам, но от этого я не стал менее эгоистичным или желчным. Вопросов стало меньше — ведь ими не стоило даже заморачиваться. Я катился под откос, но всего одна ниточка держала меня. Она. Мина. Где-то глубоко внутри я был прежним — растерянным, одиноким ребенком, сиротой, и Минако была тем единственным лучиком, озарявшим мою жизнь. И как было отрадно осознать, что она борется за меня! Так ниточка стала крепким канатом, и я выкарабкался, стал настоящим героем. Для этого мне не нужны были плащ, маска или цилиндр, как бы парадоксально это ни звучало. Мне нужна была лишь любовь в сердце — выстраданная, и от этого крепкая, действующая целебным бальзамом на темную, израненную душу. Мина… Душа моя, сердце мое. Спасибо, что верой в нашу любовь спасла меня…
Солнце полностью выбралось из-за горизонта, торжественным ореолом осветив фигурку последней мученицы — Сейлор Мун. Снег, что стал ее природным саваном, блестел и переливался алмазной крошкой, сияя в лучах солнца мириадами маленьких радуг.
Что такое счастье? Счастье — это проснуться поутру, понимая, что никуда спешить не нужно, что твои самые родные и близкие люди уже ждут тебя внизу, за обеденным столом. Счастье — это солнечный день за окном или, наоборот, трепет снежной завесы и разукрашенное морозными узорами стекло. Счастье — это рожок подтаявшего мороженого в руке и смех подружек. Это томик новой манги, пахнущий свежей типографской краской, и долгие разговоры по телефону. Все эти мелочи и делают нашу жизнь по-настоящему счастливой. И как я раньше не понимала этого? Если бы я могла вернуться во времени и прожить всю жизнь с чистого листа, я бы никогда не устраивала истерик по поводу сломанного ногтя или плохой оценки в школе, не лила бы слез понапрасну и не дулась на Шинго, стащившего с блюдца последний пончик. Если бы… Если бы…
…Серенити стояла посреди белой пустыни, с умиротворенной улыбкой взирая на восход солнца, что торжественно поднялось из-за горизонта, показываясь во всей красе. Длинные волосы цвета лунного луча, уложенные в два хвоста, ниспадали до земли, практически касаясь снежного ковра чуть завитыми кончиками. В белоснежном платье из полупрозрачного шелка принцесса напоминала дивный эдельвейс — хрупкий, нежный цветок среди бескрайних снегов.
Чуть позади Серенити, сложив руки на груди в молитвенном жесте, стояли Амелия, Рейана и Литавра. В глазах принцесс, обращенных на солнце, блестели слезы — драгоценная роса радости и счастья. Умиротворение царило в каждой черточке четырех обращенных к светилу лиц. Девушки могли смотреть на него прямо, не опасаясь ослепнуть, ибо призракам уже ничего не страшно. Это только оболочка хрупкая — только тронь — рассыпется. Душа же вечна и бессмертна.
Позади раздались легкие, едва слышные шаги, и Серенити обернулась, с кроткой улыбкой глядя на приближающуюся к ней полупрозрачных Минорию и Эндимиона. Другие трое принцесс отступили назад, глядя на то, как влюбленные, держась за руки, плывут по воздуху, едва касаясь ногами снежного покрова.
Серенити ждала их.
— Почему ты не сказала мне раньше? — произнесла она, глядя в светлое и безмятежное лицо принцессы Венеры.
Минория знала, что дочь Селены имела в виду и не замедлила ответить:
— Не хотела рушить твое счастье.
Глаза двух принцесс встретились, и между ними состоялся молчаливый диалог, понятный лишь им двум. Только небо знает, сколь много можно рассказать одним лишь взглядом. В разговоре их не было ни боли, ни обиды, ни вызова — ничего, что причинило бы излишние мучения и без того настрадавшимся душам.