— Ваше выступление через четыре номера.
Евгения Сергеевна успела спросить:
— Как девочки, настроены?
Заверил:
— Сейчас пойду, проверю.
— Мы уже тут слышали, как ты внизу поднимал настроение артистам. В зале слышно было.
— Ладно, я пошел. Только оповестите нас и про занавес не забудьте. — Кивают.
— Сережа, только потише, я умоляю — Ольга громким шепотом. Ленка улыбается мне.
Спускаюсь под сцену. Опять в раздумьях. Как идти в женскую раздевалку? Тут появляется в коридоре Леня Кравченко.
— А ты чего тут? — интересуется. (Понять его можно, до недавнего времени — я и искусство ходили по разным улицам.)
— Трамвай жду, а что? — он немного подумал и заржал. (Опять я буду виноват.)
— Тише, тише Леня. Я тут паренька с аккордеоном ищу. — Он на миг задумывается:
— Есть такой, заходи, — кивает на дверь, из которой вышел.
Мужская раздевалка — одни пацаны. Вижу знакомые лица одноклассников Семихина Серегу и Кузьмина Серегу. И этот играет? У него же с детства слух понижен. Во всех классах сидел на первой парте. Наверное, наследственное — родители глухонемые. Здороваюсь со всеми и направляюсь к одноклассникам:
— А я и не знал, что вас в постоянный состав приняли. Поздравляю! — Жму руки.
— Да вот, я на ритме… — Семихин, как всегда смущен.
— А Серега на ударных, — кивает на Кузю.
— Ладно, удачи! — искренне желаю.
Нахожу глазами Толька с аккордеоном в обнимку, забившемуся в уголке. Смотрит на меня с надеждой и ожиданием. Киваю ему на дверь.
— Тебя что, здесь обижали? — притормаживаю в дверях. Он активно мотает головой.
— Волнуюсь, — признается.
В коридоре останавливаюсь.
— Давай здесь подождем наших Айседор.
— Каких Аседор? — пискнул.
— Айседора Дункан, жена Есенина, великая танцовщица двадцатых-тридцатых годов. Не знаешь Есенина? — расширяю кругозор подростка.
— Знаю, моя мама стихи его любит. А про жену нет. — Основательно отвечает. И страх в глазах пропал.
Из наших черно-белых девчонок, кто-то, выглянув в коридор и обернувшись, радостно крикнула:
— Они здесь!
Девчонки шустро высыпали в коридор, даже в глазах зарябило от черно-белых костюмов.
— Ну как? Настроение бодрое? — интересуюсь. Неуверенно некоторые закивали.
— Девочки! Посмотрел я часть концерта. Довольно унылое зрелище, даже «Вдохновение». Поверьте мне, старому цинику (хихикнули), мы всех порвем, мы всем мозг взорвем и всех шокируем. Готовьтесь бисировать.
— Как это? — кто-то поинтересовался. Тут же несколько голосов начали объяснять.
— Готовьтесь к славе и соответственно к зависти. О, анекдот в тему:
«— Жизнь и так дерьмовая, а тут сосед по парте еще пятерку получил». Заулыбались.
«— Пап, а тебя твоя мама била? — Нет, только твоя!» — Захихикали.
Наконец мимо нас прошла группа подростков с балалайками и другими инструментами.
— Похоже мы за ними. Успеем. Вы не волнуйтесь. Все у вас будет хорошо. Очки никто не потерял? Вы без очков видели бы только первые ряды, а в очках и их не увидите. Только расцепиться не забудьте, а то пойдете в разные стороны и еще раз шокируете окружающих. — Засмеялись. (Вроде настроены по-боевому.)
По лесенке спускаются со сцены две девочки, а за ними — вызывающая очередных артистов девушка. Увидев нас в коридоре, махнула рукой наверх. Мы двинулись за славой.
— Ой, девочки, сейчас ваш танец, а мне в туалет захотелось. Это не может быть связано? — Продолжаю шутить.
— Запомните девчонки этот момент. Это ваш первый поход за славой. Так что, вперед, и нет вам преград. Порвите их всех!
Поднялись на пятачок пред сценой. С нами здесь стало тесно. Все окружающие внимательно рассматривают костюмы девчонок. А они ни на кого, не обращая внимания, поправляют очки, банданы, передают друг другу иголки с вдетыми черными или белыми нитками. Все замерли. Номер с балалайками закончился. Ребята кланяются на овации и идут к нам. Ольга, глянув на меня, кому-то махнула рукой на другом конце сцены. Занавес начал закрываться. Ленка пошла объявлять или читать. Кто-то выскочил на сцену и унес стулья. Девчонки высыпали на сцену, выстроились и начали пришивать себя. Один стул поставили для Толика сбоку. Евгения Сергеевна подтолкнула Толика к стулу. Я посмотрел на Валеру и кивнул ему. Он кивнул в ответ и пошел поставил микрофон перед Толиком и направил его на аккордеон, потом подошел к усилителю, что-то покрутил, вернулся к микрофону и щелкнул по нему. В зале послышался щелчок.