— Слова-то ты говоришь правильные, да… — Михалыч задумчиво взялся за подбородок…
— Ладно, поговорю кое с кем, может, достанем, — соглашается.
— Когда? — я захотел конкретики.
Но Михалыч, наверное, сам был не уверен. Я его понимал. Все-таки бокса в городе не было. Не было ни одной секции, как и тренеров. К тому же, в школьной программе и близко не было бокса.
— А ты попробуй поговорить с Горбатовым. У них больше возможностей, — предлагает он, пытаясь отвести от себя лишние заботы.
Я знал, что Горбатов заведует Заводским спортзалом. Я вздохнул:
— Попробую.
Похоже мимо. Наверное, придется самому грушу мастерить. Горбатова заинтересовать мне нечем. Не деньгами же, которых кстати нет. Секции бокса на заводе нет, и не предвидится, а спортинвентарь для несуществующего бокса заводу покупать нет необходимости. Не обосновать. А у отца с матерью не тот вес на заводе, чтобы протолкнуть неоправданную покупку в завкоме или где там выделяют деньги на спорт. Конечно, если проявить настойчивость, заинтересованные в боксе явно найдутся среди молодежи города, на заводе, в райкомах, исполкоме и в спорторганизациях. Предложение есть. Культ силы в городе и единоборства популярны. Тогда и тренер найдется, и секции появятся и спортинвентарь, только я буду уже в это время далеко от моего города — в Москве или в Питере… тьфу, в Ленинграде. А по выбитой у бюрократов боксерской груше будут стучать другие. Мне ведь сейчас надо себя проверить и навыки полезные отработать. Иначе — только в драках.
Все-таки есть у меня изменения в интересах, психике…. А еще в чем? Только сейчас обратил внимание — Михалыча я вроде удивил. Не своей просьбой, а самим разговорам на равных. Вероятно, школьник 16 лет не должен так разговаривать со старшим, тем более с учителем.
— А, ладно, пусть привыкают. Через месяц большинство будет воспринимать мое поведение, как должное. Хотя форсировать не надо. А по груше надо бы начинать подбирать комплектующие (мешки, песок, опилки, веревки). Хорошо бы еще найти среди знакомых ребят энтузиаста бокса и на него часть обязанностей в создании инвентаря скинуть. А были бы деньги, то можно грушу и перчатки купить в спортивном магазине, если не у нас, то в областном центре.
Пора на последний урок. Опять опоздал. Биология — не страшно. Биологичка молодая, некрасивая, стеснительная. Даже причину опоздания постесняется спросить. Хотя в этом случае мне скрывать нечего — разговаривал с учителем. Все равно не скажу, иначе пацаны вопросами замучают. Лучше приватно с некоторыми поговорить. Может, отыщутся энтузиасты бокса.
Если сейчас нашу секцию посещают регулярно до 15 человек, то прослышав про бокс, число явно удвоится поначалу. Ведь все хотят умело драться. А то, что умение достигается долгими постоянными тренировками, не думают. По себе знаю. Зачастую, надо переступать через себя, свою лень, боль. Лучше всего, когда дело, которое ты делаешь, тебе нравится, какое бы нудное или тяжелое оно не было или есть цель.
Черт! Что-то я опять улетел мысленно. Вон биологичка что-то посматривает, а сделать замечание за отсутствующий вид стесняется. Зачем пошла в школу преподавать, если избегает неприятных нюансов в работе со школьниками. Ведь в любом коллективе существует подчиненность, и начальник должен так поставить себя так, чтобы подчиненные решали стоящие перед коллективом задачи, не сели на шею руководителю. А балласт, имеющийся в каждом коллективе, хотя бы не мешал и не разлагал коллектив. В школе есть учителя, которые только отбывают свою повинность — бубнят учебный материал, а все в классе занимаются своими делами. Только, когда шум в классе становится нестерпимым и превышает допустимые нормы, тогда заставляет учителя отвлечься от «урока» и призвать всех или выделившихся к порядку.
Извини девушка, но твой предмет не является для меня приоритетным, даже в перечень госэкзаменов не входит.
А вот друг Юрка, почему молчит и только посматривает на меня. Все-таки за девять лет в одном классе мы изучили друг друга и знаем, что от кого можно ожидать. Что-то чувствует, но пока не подозревает. Надо ему, какую либо правдоподобную идею задвинуть. И, наверное, надо постепенно удаляться от него. А то у него мозги не туда, куда надо повернуты.
Никогда не подозревал, что он, как лучший друг, способен так плохо обо мне думать. Как я в нем ошибался! В один из его приступов шизофрении, он в присутствии посторонних людей (а дело было в приемном отделении больницы, полном посетителей), внезапно начал обвинять меня во всех грехах реальных и мнимых. Я был в милицейской форме т. к. дежурил в этот вечер в группе немедленного реагирования. Мне «повезло» доставлять психа. Этим психом оказался мой лучший школьный друг.