— Смотри не сболтни того же внутри, дорогая. В моей семье далеко не все настолько терпимо относятся к упоминанию чужого божества…
— Хорошо, дорогой. — Мама присела на корточки и обхватила мою голову руками. — Зол, что бы ни случилось, помни — это нормально. Если что-то пойдёт не так, тебя предупредят. Понял, малыш?
— Да.
Не говорить же, что их разговор, а так же слова матери, обращенные ко мне, пропитаны опасностью? Мне как-то резко перехотелось удовлетворять желания родителей и участвовать в этой подозрительной церемонии… Но кто всерьез будет спрашивать пятилетнего ребёнка? Может, мама ещё и прислушается, но отец — глава семьи, и спорить с его словами меня отучили ремнём. Обиду я запомнил и вознамерился отомстить, но для этого мне надо подрасти ещё хотя бы на три-четыре головы, иначе всё опять окончится наименее желанным образом.
— Золан… — Отец взял слово. — Ничего не бойся и ни перед кем не склоняй головы.
— Н…
Мама попыталась было сказать что-то, но брошенный отцом взгляд заставил её замолчать. Временами Волан бывает на удивление властным, что даже для мастера-алхимика несколько странно.
— Идём.
Отец только начал разворачиваться к воротам, а те уже начинали открываться. Двое привратников, вручную распахнувших вход, склонились под углом в девяносто градусов, чем-то напомнив мне рыцарей востока из второго мира, и японцев — из первого. Неужто тут даже люди с европеоидным типом внешности прониклись такими традициями? Если так, то на знатных приёмах мне показываться противопоказано.
Никогда не понимал слепого уважения по отношению к старшим, которые, порою, в своём развитии недалеко уходили от коровьей лепёшки.
Ну, по крайней мере, архитектура за стенами всё та же, привычная, без восточных ноток. То же касалось и одежд встречающихся то тут, то там людей, на которые наши с отцом вещи ни капли не походили.
А экипировали меня, стоит сказать, в миниатюрную «алхимическую» мантию с длинными, но не болтающимися рукавами, запахивающейся грудью и полами, защищающими даже ступни от попадания любых жидкостей. Для полного комплекта не хватало только специальной обуви, — а вы что хотели — алхимия далеко не так безопасна, как кажется! — и маски, специальным образом зачарованной.
Здесь же все носили классические городские костюмы вроде моего домашнего. И чего, спрашивается, мы так вырядились? Или это специфическое требование для участия в церемонии? Маловероятно, так как вон тот мелкий пи… кхм, мальчишка, с брезгливостью на меня взирающий, одет нормально. Сопровождающие его родители недалеко ушли, но в основном они одаривали снисходительно-жалостливыми взглядами моих родителей. Как же хочется подпалить им зады, но — увы, это родственники отца, и вот так вступать с ними конфронтацию нежелательно.
— Амстер. — Отец поздоровался с сопровождающим бесячего пацанёнка мужчиной, и тот, вместе с нами остановившись перед дверью, ведущей в недра то ли склада, то ли просто на него похожего большого прямоугольного здания, не стал тянуть с ответом.
— Волан. — Неожиданно, но он вполне себе искренне, пусть и скромно улыбнулся. — Вижу, твой сын здоров. Поздравляю.
— Благодарю.
А это к чему сказано? Плюс один вопрос в копилку того, что будет произнесено вечером. Но взгляды местных «родичей» меня определённо начинают раздражать. Как там пелось — я на позитиве, и мне всё пофиг? Во-от, как шуганулись, родные — стоило только улыбнуться во все не-совсем-тридцать-два зуба и скорчить страшную рожу. Благодарите небеса за то, что я ПОКА такой немощный. Иначе простой гримаской всё бы не обошлось.
— Что говорят старейшины?
А вот теперь вопрос задал отец, которого, казалось, бросаемые на нас взгляды смешили. Но того же нельзя было сказать о маме, которая будто бы стала на полголовы ниже даже несмотря на то, что отец держал её за руку. Может ли быть, что она — причина ссоры отца с родными? Например, что те не одобрили его брак…?
— Сомневаются в… ты сам знаешь в чём. Не планируешь возвращаться?
— А я могу? — Горькая усмешка вкупе с практически незаметно скользнувшими в нашу сторону глазами всё сказала сама за себя, и я окончательно убедился в том, что причина раздора — мы. Будь на моём месте обычный умный ребёнок, способный делать выводы, и такое отношение любимого отца могло бы послужить причиной психической травмы. — Старейшины ни за что не согласятся с моими условиями.
— Но хотя бы его ты можешь доверить роду, если всё пройдёт успешно.
— Не если, а когда, брат. — О! Дядька обнаружился! И ведь даже в гости не заходил ни разу на моей памяти, родственничек. — И даже так я не отдам его роду, что бы те ни говорили и какие бы доводы не приводили. В моих силах дать ему всё, что необходимо.