Вступая в битву, стоит помнить, что убивать будешь не только ты, но и тебя.
А там уже как получится.
Второй маг, тот, что работал поддержкой мечникам и обладал заметно большим опытом, всё это время молчал, готовя заклинание. Когда я разделался с магичкой, он как раз закончил создание своего ответа.
Меж двух ладоней мужчины что-то сверкнуло, а в следующую секунду мне в лицо, порвав в лоскуты защитный водяной барьер, ударил искрящийся заряд электричества, лишь ненадолго увязший в судорожно выставленном щите твёрдого воздуха.
Было больно, но это была боль телесная. Совсем не то, что могло меня пронять как следует, чтобы вывести из боя. И противник, явно переживший не один бой и многое повидавший, даже не расслаблялся после того как понял, что попал. Он читал площадное огненное заклинание, когда я пустил вперёд пару перекрёстных волн и воздушный серп, добавив сверху десяток снарядов изо льда и, как вишенку на торте, россыпь небольших огненных стрел.
Потому что если я не вырубился от такой боли, то это не значит, что я её чувствую как-то иначе. Просто привык, но мне всё равно больно! Так что — глаз за глаз, маг, которого сейчас и за монстра бы не приняли, до того туго пришлось его телу под градом заклинаний.
Пополнив запасы воды в барьере, — а молния, кстати, просто испарила его часть, остатками вдарив мне по лицу, — я, не переставая активно перемещаться по полю боя и проверив, нельзя ли помочь крестоносцам, убедился, что все враги мертвы.
Только тогда я позволил себе не просто в пассивном режиме присматривать за сражающимися королями меча, чтобы в случае чего отреагировать на угрозу, а в подробностях рассмотреть их бой.
И это… было прекрасно.
Каждый удар — произведение искусства, каждое движение — демонстрация мастерства. Я кое-что понимал в мечном бое этого мира за счёт памяти о преступлениях ассасина, и потому прекрасно себе представлял, насколько немощными выглядят мастера меча на фоне этих королей.
Буквально, там, где мастеру нужна концентрация и напряжение сил, король просто наносит кажущийся самым обычным удар. И только лишь рассекающая всё на своём пути волна, раскалываемая на две части встречным взмахом клинка, напоминает о том, что перед тобой — короли, элита этого мира. Каковы же тогда императоры?
Выходит, что не в качестве художественного преувеличения говорят о том, что один-единственный человек, достигший этого ранга, стоит десятков тысяч простых солдат?..
Определённо, в этом мире я рос среди монстров.
На небе ни тучки, но гром разносится над холмами ежесекундно. Кёльн, ранее доминировавший, теперь больше защищается, нежели нападает. Всего одного пропущенного удара будет достаточно для того, чтобы завершить схватку, но ни одна из сторон пока не может этого достичь.
И «пока» — сейчас ключевое слово. На таких скоростях единственным, чем я могу попробовать попасть в цель, является молния. Я могу прочитать её невербально. Не моментально, а за несколько секунд, полностью сконцентрировавшись. Единственное, что меня останавливает, это опасение порушить план крестоносца, если у него такой есть. Но и просто смотреть, как проигрывает союзник, точно не выход.
Рискнуть? В случае неудачи против короля мне глаза Палача ничем не помогут, ведь враг сейчас не преступник, а солдат. Солдаты убивают, идут против норм морали, но что-то мне подсказывает, что этого для моей силы маловато.
Сова просто не налезет на глобус, даже если я очень этого захочу…
Резерва, тем временем, сорок процентов. Обычная молния отнимет у меня где-то пять процентов, но для короля этого будет мало. Двадцать… Нет — двадцать пять процентов придётся вложить, если я хочу не просто почесать ему спинку, а содрать кожу и обуглить мышцы. К слову о мышцах — я прикоснулся к лицу, тут же поморщившись от боли и отдёрнув руку. Ладно, глаза видят, а кожу наверняка можно восстановить у целителя.
Ну а больше, кроме глаз, мне в голове повреждать нечего — мозгов то всё равно тю-тю, раз уж я, находясь в долгожданном отпуске, регулярно попадаю в такие передряги.
Пошире расставив ноги и заняв более устойчивую позу, я задрал глаза к небу, следя взглядом за мечниками, и начал читать заклинание.
Сейчас — это не тогда, чёрные, клубящиеся тучи набежали уже к концу третьей секунды, а к шестой над нами уже закручивалось нечто, похожее на кадры из фильмов про природный апокалипсис. Огромный, вращающийся массив туч, в котором то и дело сверкали молнии, не мог не привлечь внимания в Рокстоуне, но сейчас меня больше заботил демон, которого Кёльн с отчаянием загнанного хищника удерживал на расстоянии от меня.