В два шага она приблизилась к своему рабочему столу, покрутила что-то под столешницей и только после этого открыла скрытый выдвижной ящик, выудив оттуда… письмо? Бумажка быстро перекочевала ко мне в руки, и я, краем глаза отметив дату, — двенадцать дней назад, — посмотрел на Залию.
— Это то, о чём я думаю?
— Если ты думаешь о, возможно, поддельном письме, то — да.
Таким образом, всё, во что я верил, рассыпалось прахом. Письмо, скреплённое печатью иллити, содержало в себе «мои» слова, посредством которых я, словно какая-то нерешительная девица, предлагал Залии перестать мучить друг друга, сведя на нет все встречи. Они вообще в курсе, кто я есть и каков мой психопортрет?
Это ж позор на мои седины, а не письмо!..
Так или иначе, но в качестве первого шага, «я» обязался более не встречаться с ней, что и «выполнял» все эти двенадцать дней. Наставники сорвались с цепи две недели как, следовательно — даты совпадали. И я бы решил, что это проделки кого-то из старейшин, но следом спустившаяся вниз, к родителям в мастерскую Залия принесла ещё одно письмо, написанное лично дедом и скреплённое его же печатью.
Эти два сообщения доставили одновременно, и если в «своём» я выступал инициатором разрыва отношений, то дед пошёл ещё дальше, извинившись за «моё» поведение и призвав фамилию Лоссов поспособствовать прекращению нашего общения. Залию уговорили оставаться дома хотя бы пару-тройку недель, я — выматывался на тренировках, и раскрыл всё лишь по чистой случайности. Смогли бы мы вновь начать общаться после такого?
В себе я не сомневался, а вот в Залии…
— Я ничего об этом не знал, правда. И… не ожидал, что моя семья пойдёт на такое. — Я устало опустился на пол и, потерев переносицу, спросил: — Было что-то ещё… подобного рода?
— Устная рекомендация мне отступить. Двое иллити пришли прямо в лавку, и прямым текстом сказали такое моей маме.
— И что она?
— Мы долго говорили обо всём… — Девочка замялась. — И она сказала, что закроет на этот призыв глаза. Но письмо видел папа, а он считает, что идти против воли огромного рода мы не в силах.
В голосе стояла такая обречённость, что мне невольно захотелось пересчитать деду рёбра парочкой заклинаний. Считает себя вольным распоряжаться чужими жизнями? Действует обманом, не считаясь с моим мнением? Его выбор.
Я правда пытался быть хорошим внуком. Верил его словам, учился тому, что рекомендовал он, но я сам считал бесполезным, жил в его доме, жертвуя временем, проводимым с родителями…
«Мы — иллити, и мы действуем в интересах друг друга». Прекрасные слова, оказавшиеся ложью. Тогда отец был полностью прав, оскорбляя и поливая грязью всю верхушку своего рода. И обратно его наверняка приняли только потому, что я оказался столь многообещающим и послушным…
Но разве можно подделать эмоции, что я посчитал совершенно искренними и неподдельными? Я проводил с Зар’та много времени, и никогда не слышал в его словах откровенной лжи. Притворство и искусная актёрская игра?
Нет, скорее иные идеалы и стремления.
Покуда всё идёт согласно плана — внук любим и ему можно потакать. Но когда что-то пошло не так, в ход пошли откровенно подлые и гадкие методы вроде подделки писем. Норма для политика, но не для человека, который считает себя частью моей семьи.
Остановится ли дед, когда я выскажу ему всё? Не пойдёт ли ещё дальше, посчитав, что исчезнет человек — исчезнет и проблема? Ведь методы деда в ведении дел были, порой, слишком жестоки, но я всегда считал, что возможность применения этих методов не распространяется на своих. Даже отца и маму когда-то он лишь изгнал…
Ладно, действовать сгоряча точно не стоит, ибо можно таких дел наворотить, что самому потом станет стыдно, как с маминой подругой. Для начала — успокою Залию, а после, наверное, поговорю с отцом. У него наверняка есть своё видение всей ситуации, и он подскажет, что тут можно сделать.
А если и он окажется на стороне деда, то…
С иллити мне будет больше не по пути, и игру в доброго маленького мальчика придётся преждевременно прекратить.
Часть V.
Уже через час я вернулся домой, порадовав маму редким в последнее время визитом, — а за две недели я и сюда не выбирался, чего уж, — а ещё через тридцать с небольшим минут отец вернулся с работы. Выдохнув и переодевшись в свой повседневный костюм, я выгадал момент и начал разговор там, где мама точно ничего раньше времени не услышит — в его лаборатории.