- Маменька не станет вас журить, - попыталась успокоить девочку Вера. – Вы же не нарочно.
Всхлипывая, Аннет выбралась из-за стола, перепачкав в чернилах еще и ладошки.
- Бог мой, - покачала головой Вера, оглядев свою воспитанницу. – Нам непременно достанется, - удрученно вздохнула она.
Аннет поселили в бывшей детской Николая Васильевича и чтобы попасть туда, надобно было пройти в другое крыло дома через переднюю.
Стараясь ни к чему не прикасаться, Анна выскользнула за двери, которые для нее придержала Вера и направилась в свою комнату. Княжна и гувернантка миновали переднюю и собирались подняться по лестнице наверх, но появление еще одной компании гостей их задержало.
Стоя на нижней ступени, Вера обернулась на звук открывшейся двери. Дворецкий княгини Уваровой, беспрестанно кланяясь, приветствовал графа и графиню Бахметьевых. Едва взглянув на madame Бахметьеву, Вера цепким взглядом художника тотчас отыскала в лице графини фамильные черты, которые уже были ей довольно хорошо знакомы. Тот же разрез глаз, высокие скулы, проницательные темные глаза, пухлая нижняя губа, надменное выражение лица. Присев в книксене, Вера опустила голову, глядя себе под ноги. Аннет последовала ее примеру, еще более перепачкав платье чернилами.
- Bonjour, mademoiselle, - услышала она знакомый голос и осмелилась поднять глаза.
Но Бахметьев обращался вовсе не к ней. На нее он даже не взглянул, будто ее не было в передней особняка княгини Уваровой. Щеки Аннет окрасились легким румянцем:
- Bonjour, monsieur, (Добрый день, сударь), - выдавила из себя девочка, спрятав руки за спину.
Однако чернильные пятна на платье спрятать было невозможно. Досадуя на то, что предстала перед гостями grand-mère в столь неподобающем виде, Анна готова была повернуться и убежать, и только строгий взгляд гувернантки ее остановил.
- У нас случилась небольшая неприятность, - вступила в разговор Вера.
Георгий Алексеевич повернулся на звук девичьего голоса, будто только-только заметил ее присутствие.
- Неприятности ходят за вами попятам, mademoiselle, - усмехнулся Бахметьев, слегка наклонив голову в знак приветствия.
- Жорж, - мягко позвала сына графиня, - нас ждут.
Наградив величественным кивком совсем стушевавшуюся княжну, madame Бахметьева проплыла мимо, не удостоив Веру даже взглядом.
«Всяк сверчок – знай свой шесток», - горько усмехнулась Вера, проводив глазами графиню.
К вечеру собрались почти все, кто проживал от Покровского достаточно далеко. Ближайших соседей Елизавета Петровна ожидала назавтра. Ужинали в парадной столовой. Спускаясь сверху от Аннет, Вера краем глаза заглянула в богато обставленную комнату, когда лакей распахнул двери во время очередной перемены блюд. Дамы блистали роскошными туалетами и драгоценностями, мужчины во фраках и парадных мундирах являли собой образец мужественности. Где-то в самом дальнем уголке души Веры поселилась зависть. Чем она хуже? Вздохнув, девушка поспешила покинуть особняк и отправилась к себе во флигель. Но оказавшись в парке, Вера решила немного побродить по дорожкам вкруг пруда.
Множество самых различных мыслей теснилось в ее голове. Мучила обида на Бахметьева. Само собой, он не обязан был рассыпаться перед ней в уверениях, что счастлив видеть ее, но тот холод, которым он обдал ее сегодня никак не вязался с последней встречей в Летнем саду. Чего она ждала? Ей даже стало казаться, что она сама нафантазировала себе то краткое свидание, придумала слова, что так часто вспоминала и смаковала, как самую редкую сладость: «Я пришел сюда ради вас». «Глупости!» - раздраженно вздохнула Вера, остановившись у рябинового куста. Рука понялась к алой грозди. Оборвав несколько ягод, Вера, задумавшись, положила одну в рот и раскусила. Ягода оказалась горькой. Обогнув куст, девушка высыпала остальные ягоды в пруд и засмотрелась на то, как они медленно погрузились на дно у самого берега. Неприметная скамейка почти у самой воды манила присесть.
Смеркалось. Густые сумерки окутали усадьбу. Освещенные окна особняка отразились в зеркальной глади пруда. Тяжелый вздох вырвался из груди. Как хотелось быть там, иметь возможность хотя бы просто смотреть на него, на даже такой малости Вера была лишена. Она и впрямь ощущала себя золушкой, которой злая мачеха разрешила прийти полюбоваться на бал через окно. «Довольно! - поднялась со скамейки Вера. – Довольно тешить себя пустыми мечтами и фантазиями. Завтра даже не взгляну на него», - пообещала она самой себе.
Осторожно ступая по неосвещенной тропинке, девушка добралась до флигеля. Горничная уже побывала в ее комнате и оставила на столе керосиновую лампу, прикрутив фитиль так, что источаемого света хватало только на то, чтобы не наткнуться на мебель.